Потаенная девушка - Кен Лю
Я хочу отточить свой дар так, чтобы он засиял ярко, вселяя ужас в несправедливых и озаряя путь тем, кто стремится сделать мир лучше. Я буду оберегать невинных и охранять робких. Я не знаю, всегда ли буду поступать правильно, но я Потаенная девушка, и я собираюсь обеспечивать спокойствие, заслуженное всеми.
В конце концов, я воровка. Я украла свою жизнь для себя, и я буду красть и возвращать чужие жизни.
Приближается стук механических копыт.
Семь дней рождения
7 ЛЕТ
Широкая лужайка простирается передо мной почти до самого золотистого прибоя, отделенная от него лишь узкой бурой полосой пляжа. Клонящееся к закату солнце еще яркое и теплое, ветерок нежно ласкает мне руки и лицо.
– Я хочу подождать еще немного, – говорю я.
– Скоро стемнеет, – говорит папа.
Я жую губу.
– Свяжись с ней еще раз.
– Мы и так отправили ей кучу сообщений, – качает головой он.
Я оглядываюсь по сторонам. Почти все посетители уже покинули парк. В воздухе чувствуется первый намек на вечернюю прохладу.
– Ну хорошо. – Я стараюсь скрыть свое разочарование. Незачем расстраиваться, когда что-то происходит снова и снова, правильно? – Давай запустим змея! – предлагаю я.
Папа держит воздушного змея, ромб с нарисованной феей и двумя длинными хвостами-лентами. Сегодня утром я сама выбрала его в магазине у входа в парк, потому что лицо феи напомнило мне маму.
– Готова? – спрашивает папа.
Я киваю.
– Давай!
Я бегу в сторону моря, в сторону пылающего неба и расплавленного оранжевого солнца. Папа отпускает змея, и я чувствую, как он с глухим хлопком взмывает в воздух, туго натягивая нить у меня в руке.
– Не оглядывайся назад! Беги вперед, медленно выпуская нить, как я тебя учил!
Я бегу. Словно Белоснежка по лесу. Словно Золушка, когда часы бьют полночь. Словно Царь Обезьян[94], старающийся убежать из руки Будды. Словно Эней[95], преследуемый грозой, вызванной разъяренной Юноной. Я разматываю нитку с катушки, и вдруг внезапный порыв ветра заставляет меня прищуриться. Мое сердце колотится в такт моим быстрым шагам.
– Он взлетел!
Я замедляю бег, останавливаюсь и оборачиваюсь. Фея в воздухе тянет меня за руку, требуя отпустить ее. Я крепко держу катушку за ручки, воображая, как фея поднимает меня в воздух и мы вместе несемся над Тихим океаном, как когда-то меня носили родители, подхватив с двух сторон за руки.
– Мия!
Оглянувшись, я вижу маму, идущую по лужайке, ее длинные черные волосы струятся по ветру, словно хвосты змея. Мама останавливается передо мной, опускается на корточки на газон, заключает меня в объятия, прижимая мое лицо к своему. От нее пахнет шампунем, летним дождем и полевыми цветами – этот аромат я ощущаю лишь раз в несколько недель.
– Извини, что опоздала, – говорит мама, и голос ее приглушен моей щекой. – С днем рождения!
Я хочу поцеловать ее и в то же время не хочу. Нить провисает, и я резко ее дергаю, как научил папа. Для меня очень важно удержать змея в воздухе. Почему – не знаю. Возможно, это как-то связано с потребностью поцеловать маму и не целовать ее.
К нам подбегает папа. Он ничего не говорит про время. Ни словом не упоминает о том, что мы опаздываем на ужин, который заказали.
Мама целует меня и отстраняется, продолжая сжимать меня в объятиях.
– Случилось кое-что непредвиденное, – говорит она спокойным, ровным голосом. – Вылет посла Чао-Уокер был задержан, и она на три часа забрала меня в аэропорт. Мне пришлось пройтись с ней по деталям плана регулирования солнечной энергии, готовясь к Шанхайскому форуму, который состоится на следующей неделе. Это очень важно.
– Как всегда, – говорит папа.
Мамины руки, обнимающие меня, напрягаются. Родители всегда общались друг с другом так, даже когда еще жили вместе. Разъяснения, которых никто не просил. Обвинения, не звучащие как обвинения.
Я мягко высвобождаюсь из маминых объятий.
– Посмотри!
И это тоже присутствовало всегда: я пыталась любыми способами разрушить рисунок общения моих родителей. Я не могу избавиться от мысли, что есть какое-то простое решение, что-то такое, что поможет мне сделать их лучше.
Я указываю на змея в надежде на то, что мама увидит: я выбрала фею, чье лицо похоже на нее. Однако теперь змей слишком высоко, и мама вряд ли заметит сходство. Я выпустила всю нитку. Провисшая нить напоминает лестницу, связывающую землю с небесами, ее верхний отрезок сияет золотом в последних лучах умирающего солнца.
– Просто замечательно, – говорит мама. – Как-нибудь, когда все немного успокоится, я свожу тебя на фестиваль воздушных змеев к себе на родину, на противоположное побережье Тихого океана. Тебе обязательно понравится.
– Туда придется лететь, – говорю я.
– Да, – соглашается мама. – Не бойся, летать совсем не страшно. Я постоянно летаю.
Мне не страшно, но я все равно киваю, показывая, что мама меня подбодрила. Я не спрашиваю у нее, когда случится это «как-нибудь».
– Мне хотелось бы, чтобы змей поднялся еще выше, – говорю я, отчаянно стараясь поддержать поток слов, словно, раскручивая нить разговора, я сохраню в полете что-то ценное. – Если перерезать нить, он перелетит через Тихий океан?
– Нет… – помолчав, говорит мама. – Воздушный змей держится в воздухе только благодаря нити. Змей похож на самолет, и натяжение нити играет роль тягового двигателя. Разве ты не знала, что первые аэропланы, построенные братьями Райт, были на самом деле воздушными змеями? Именно так братья поняли, как делать крылья. Как-нибудь я тебе объясню, каким образом у воздушного змея образуется подъемная сила…
– Конечно, перелетит! – вмешивается папа. – Змей перелетит через Тихий океан. Сегодня твой день рождения. Сегодня возможно все.
После этого они больше ничего не говорят.
Я не говорю папе, что мне нравится слушать, как мама рассказывает про машины, про технику, про историю и про другие вещи, которые я не до конца понимаю. Я не говорю маме, что мне прекрасно известно, что воздушный змей не перелетит через океан, – я просто пыталась побудить ее говорить со мной, вместо того чтобы оправдываться. Я не говорю папе, что я уже достаточно взрослая и не верю в то, что в мой день рождения возможно все (я загадала, чтобы родители не ссорились, и вот как все обернулось). Я не говорю маме, что знаю, что она не собиралась нарушать данные мне обещания, но мне все равно больно, когда это происходит. Я не говорю родителям, что мне хочется перерезать нитку, которая привязывает меня к их крыльям, – мое сердце не выдерживает, когда его разрывают в противоположные стороны соперничающие между собой ветры.
Я знаю, что родители любят меня, несмотря на то что больше не любят друг друга, однако от этого легче не становится.
Солнце медленно погружается за океан, на небе загораются звезды. Воздушный змей теряется
