Максим Михайлов - Плач серого неба
Все эти воспоминания преследовали лишь одну цель — отвлечь меня от дикой тряски, которая не прекращалась вот уже пятый сегмент. Извозчик, пообещав домчать до Вокзальной короткой дорогой, не обманул, вот только рванул такими закоулками, что о мостовых на время пришлось забыть.
Из необъятного клубка дождевых струн выпуталась и растеклась по небу над нами черная клякса вокзала. С трудом угадывались в ней молебно протянутые к небу трубы вставших без дела локомотивов. Грустно молчали составы. Их едва видные силуэты напоминали дряхлых зверей, что почуяли хладное дыхание за спиной и гадают — почудилось, или пора забиваться под куст? С тускло, но равномерно освещенной улицы казалось, будто их поглотила непроглядная чернота — свет на путях не горел, да и зачем? Где-то впереди, у вокзальных ворот, через которые поезда уходили из Вимсберга, наверняка тучей роились охранники из обеих полиций, но здесь была тишина.
Извозчика Хидейк не отпустил, посулив бедняге двойную плату за ожидание, и уже направился было в туман, как…
— А ну-ка притормозим, дамы и господа хорошие, — раздался насмешливый голос, и пухлый полицейский, похожий в полукруглом шлеме на перезрелый черный желудь, приветливо помахал нам взведенным арбалетом. — Никак ищете кого-то? Может, я смогу помочь? Он поглядел на Хидейка, потом на Карла, и взгляд его изменился. Оружие прекратило выписывать в воздухе загадочные узоры и застыло, вперив в нас серый зрачок наконечника стрелы. — А может, это вы мне поможете? Вот вы, господин хороший, — болт дернулся и указал на Хидейка, — назовитесь-ка немедленно.
Тусклого света фонарей вполне хватало, чтобы увидеть темнеющие от гнева щеки альва. Я видел, как судорожно сжались его пальцы на посохе, и слышал, как с той же силой сжалось его горло, едва протолкнув раздраженное.
— А по какому это праву…
— По праву чрезвычайного положения, господин хороший. Нынче ваши чины нам не помеха. У нас приказ самого Наместника: делать что должно во что бы то ни стало.
— И ваши полномочия…
— Я б на вашем месте, господин хороший, такие вопросы при себе оставил. Отвечу — совсем загрустите. Да и что вы, в самом деле, упираетесь? Все же просто. Назовите себя, наконец, да покончим с этим!
— Хидейк ал-Тимиэль, — выплюнул альв. Подумал и прокашлял вслед издевательское, — к вашим услугам.
— Ал-Тимиэль? — пухлые щеки дрогнули и лицо полицейского немного расслабилось. — Не Тиффенхолд?
— С чего это вдруг мне быть Тиффенхолдом? — высокомерно осведомился мой клиент.
— Да показалось, вроде, похож… жи. А ну, давайте-ка еще одну проверочку…
— Идиот, — сквозь зубы прошипел разозленный Хидейк и добавил громче: — что вы там собрались проверять? Извольте вести себя подобающим образом, иначе…
— Иначе будет, когда принца найдут. А к тому времени вы меня и не вспомните. Да не сердитесь вы, господин хороший, — парень добродушно ухмыльнулся, — знали бы вы, что за суета у нас в последние дни творится, — может, поняли бы. А так хотите — жалобу на меня в управление накатайте. В письменном виде. А что, ваше право.
— И ее рассмотрят? — Для аристократа Хидейк довольно быстро свыкся с мыслью, что тратить время на перебранку с этим нахалом — пустое дело.
— А как же! — улыбка, ширины в которой было столько же, сколько и наглости, будто проткнула щеки, оставив радостные ямочки.
Продолжая держать нас на прицеле, полицейский шагнул к стене, и я только сейчас увидел разложенный возле нее маленький походный столик, почти закрытый массивным черным чемоданом. На его крышке примостился термос — лучший друг одушевленного, которому по долгу службы приходится торчать на улице в промозглую ночь. Одной рукой парень бережно поставил посудину на мостовую. Щелчок замка, умерший в зародыше тихий скрип петель — и наш подобный злому желудю собеседник то снова напряженно глядит на лицо Хидейка, то всматривается во что-то, скрытое от нас откинутой крышкой.
— Ну что ж, господин хороший, обознался. Прощения просим, проходите по своим делам, — толстяк церемонно приподнял шлем. — Вопросов больше не имею.
— Зато у меня парочка найдется, — сверкнул зубами Хидейк, — и раз уж мы так чудесно разговорились, не изволите ли на них ответить?
— Да о чем разговор? — Слуге закона нравилось болтовней разгонять хмарь ночного дежурства, — вы спрашивайте, а я и решу, изволю, или нет.
— За кого вы меня приняли? — без новых витийств начал альв.
— Так за беглеца же нашего, конечно, — ответил полицейский, — Гаэля Тиффенхолда. Газет не читали? Его как раз сегодня в открытый розыск объявили. Говорят, это он принца украл.
Я про себя поклялся, что отныне каждое утро буду начинать с покупки свежей газеты. Даже, пожалуй, до завтрака.
— Ну вот, а тут вы выходите среди ночи, компания — странная, рядом — карлик, сами вы — альв. Я же на память этого Гаэля не помню, а на картинку смотреть некогда — вдруг вы сбежите или драться полезете. Вот и спросил… Сказали ждать альва — я и жду. Правда, тот, говорили, полукровка, но…
— Я понял, — оборвал его Хидейк, — пожалуй, тут я вас понял. Но позвольте еще вопрос, даже просьбу: с чем вы таким меня сравнивали? С каким-то портретом?
— Ну я же говорю, с картинкой. Есть у меня тут личико этого Гаэля, нарисовано по семейному портрету и со слов его безутешной супруги.
— А нельзя ли на него взглянуть?
— О чем разговор, господин хороший. Завтра этот портрет во всех газетах будет. Был бы сегодня, да чего-то там нарезать не успели. Ну, короче, карандашник в управлении что-то такое говорил, я ничего не понял.
Он вновь откинул крышку чемодана и протянул альву кусок плотной бумаги в тонкой реечной рамке.
— Хм-м-м. — Только и сказал Хидейк. И повторил, — хм-м-м. — Его глаза от изумления расширились до невероятных размеров. — Поразительно. Просто поразительно! — воскликнул он несколько мгновений спустя, — но как же никто не заметил?!
— Чего не заметил? — насторожился толстяк.
— Нет… ничего, пока ничего. Мистрисса Ларра! Мгновение вашего внимания, будьте добры.
Удивленная орчанка приблизилась.
— Взгляните. Вам незнакомо это лицо?
— Нет, — уверенно выпалила та, но вдруг осеклась. Брови ее резко подпрыгнули. — Хотя… кажется… постой! Это же…
— М-да. Так я и думал. Ну что ж, друзья, уходим. Поговорим по дороге.
— Эй, эй, господа хорошие, — заволновался полицейский, которому не очень вежливо сунули в руки портрет, — вы куда? Если что-то знаете, обязаны доложить…
— А как же, — обернулся Хидейк, — непременно доложим. Прямиком в управление. В письменном виде. — Он вежливо приподнял шляпу и, вернув ее на место, вдруг наставил на полицейского палец. — Кстати, не подскажете ли, тела погибших в посольстве все еще в вашем морге?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});