Иван Цацулин - Атомная крепость (Художник. И.Ефимов)

— Стало быть, его в этой мастерской кто-то знает?

— Да, товарищ полковник. И этот «кто-то» — тот самый парень, который сидит у окошка и принимает часы в починку, ставит им, так сказать, диагноз. Кроме него, Шервуд ни с кем не разговаривал, — это я утверждаю.

— Вы рассмотрели парня? Какое он на вас произвел впечатление?

— Лет тридцати, по наружности — хлыщ, одет так, как одеваются стиляги, — все не по-нашему, с претензией на буги-вуги… Сытая физиономия, черные масленые глазки и усики, за которыми он, кажется, ухаживает больше, чем иная модница за ногтями.

— Портрет красочный! Теперь о помещении мастерской.

— Типичная забегаловка. Комнатка, в которой приходится стоять в очереди к окошку, — размером не больше трех квадратных метров.

— Та-ак… — полковник оживленно потер руки. — Именно в таком помещении удобно устраивать встречи: каждый посетитель на виду, для наблюдений тут уж незаметно не задержишься — моментально засыпешься! Ясно… Допустим, стиляга связан с вражеской разведкой… Зачем же в таком случае Шервуд приезжал к нему? Чтобы что-то получить от него, и, скажем, передать англичанину? Нет, Шервуд на роль «почтового ящика» никак не подходит. Н-да… Ну, а если предположить, что он приезжал туда для того, чтобы не получить, а, наоборот, — передать? Кому-то что-то передать… Ваш стиляга по роду его работы вполне может оказаться «почтовым ящиком» — это раз. Передал же Шервуд какое-то срочное сообщение Макгайру, почему бы не предположить, что это или другое сообщение он должен был передать кому-то другому, с кем непосредственно встретиться не рискует? Конечно, может быть, я ошибаюсь, но проверить это предположение мы обязаны.

— Разрешите, товарищ полковник, — сказал Пчелин. — Мне хотелось бы продолжить вашу мысль… Итак, если предположить, что Шервуд передал тому парню с усиками какое-то сообщение, то ведь за этим документом кто-то обязательно должен явиться. Для вручения шпионского документа вражескому агенту — связному Шервуда незачем даже отлучаться со своего рабочего места, именно оно и дает ему возможность выполнять поручения Шервуда. Если принять это предположение, то мне следует спешить к часовой мастерской.

— Идите, капитан, — полковник пожал Пчелину руку. — Будьте осторожны. Если наша версия правильна, — ваш стиляга передаст сообщение Шервуда сегодня же, у нас нет оснований предполагать, что оно менее срочно, чем то, которое Шервуд вручил Макгайру.

— Когда прикажете доложить вам об инженере Горелове? — спросил капитан, направляясь уже к двери.

— Вечером. Полагаю, к тому времени вы вернетесь с задания. Не забывайте о тщательной маскировке.

— Слушаюсь…

За Пчелиным закрылась дверь.

Горелов… Макгайр… что ни день — какая-нибудь загадка, которую полковник Соколов обязан разгадать и в одном случае схватить вражеского лазутчика, а в другом — спасти советского человека от гибели. Англичанин — одно дело, но инженер Горелов — что с ним? И ведь не подойдешь к человеку и не спросишь, все установить надо, проверить и тогда уже решать. А медлить нельзя: удары в темноте всегда неожиданны, об этом забывать не следует.

Совместные усилия генерала Бондаренко и Соколова дали результаты: удалось проследить путь сброшенного у Краснотала «невидимки» до Загорска, а затем установить, что именно он покушался на убийство учителя Иванова.

— Для чего ему потребовался именно Иванов? — генерал Тарханов в упор посмотрел на Бондаренко и Соколова. — Для того, чтобы заменить липовые документы настоящими? Но мы знаем, что документы Иванова были подброшены убитому в поезде…

— Следовательно, агент «невидимка» взял себе документы убитого в поезде, — заметил Бондаренко.

Начальник управления укоризненно покачал головой:

— Я тоже уверен теперь, что человек, труп которого обнаружен возле железной дороги там, в Киргизии, — жертва вражеского агента, сброшенного близ Краснотала, — сказал он. — Однако не надо думать, что враг работает уж очень топорно. Нет, я полагаю, он действует по сценарию, куда более сложному, Харвуд — специалист на замысловатые ходы. Но ваша настойчивость, товарищи, оправдала себя, дело все более проясняется.

Бондаренко с сожалением произнес:

— Плохо, товарищ генерал, то, что мы не всегда оказываемся в состоянии быстро найти и обезвредить врага.

Тарханов с удивлением взглянул на него.

— Это происходит, во-первых, потому, что свои планы он нам предварительно, естественно, не сообщает; у агента, попавшего на нашу территорию, всегда сто дорог, а у нас в поисках его — куда меньше. Однако мне кажется, что для пессимизма у нас оснований нет. Конечно, не все обстоит так хорошо, как иногда пишут в книжках, но кое-какие успехи по «Незваному гостю» мы имеем: своевременно откомандировали Русакова в Киргизию, Ухваткин — под наблюдением, пограничники там начеку. Шервуда нам удалось разоблачить… А сегодня удалось установить связь с Шервудом еще одного иностранного агента. Правда, я пока не могу понять, как такой прогрессивный ученый, участник конференций сторонников мира в Англии мог вдруг оказаться самым вульгарным сотрудником разведки Харвуда… Тут нам придется кое-что проверить. Но полковник Соколов своей оперативностью сделал сегодня большое дело — ведь Макгайр атомщик, гость нашей Академии наук, вы понимаете, какие возможности он имел бы в качестве разведчика? Этот случай лишний раз напоминает нам о необходимости быть все время начеку. Харвуд из кожи лезет вон — это вы знаете. А Уильям Прайс — так тот черт знает до чего додумался!

— Что же он придумал? — спросил Бондаренко.

Генерал Тарханов усмехнулся.

— Несколько лет тому назад в американском журнале «Кольерс» была опубликована статья «Крепость в небе». «Кольерс» призывал американских миллионеров к созданию управляемого небесного спутника Земли, с которого можно было бы беспрепятственно и безнаказанно сбрасывать атомные бомбы на Советский Союз, на Китай, на страны народной демократии в Европе. Подобных статей в американской прессе опубликовано много, никто всерьез их и не принимал. Но вот оказалось, что Прайс посвятил себя осуществлению этой мечты — поскорее забраться в межпланетное пространство! Особенно его расстроили разговоры наших ученых о предполагаемой в ближайшие годы посылке искусственного спутника Земли. Прайс рвет и мечет — боится опоздать: а вдруг мы не пустим его на небо?!

Тарханов внимательно посмотрел на Бондаренко и сказал подчеркнуто значительно:

— Аллен Харвуд, шеф разведки — интимный друг Прайса, он и материально заинтересован в делах его концерна.