Саймон Грин - Злые чары Синей Луны

– Нам нужно побеседовать с вами о смерти Харальда, – сказал Хок, решив, что с него хватит старческой болтовни. – Где вы находились в момент убийства короля?

– Здесь, со своими людьми. В тот день артрит мучил меня особенно сильно. Не пытайтесь повесить обвинение на меня, капитан. Мне смерть Харальда была невыгодна. Флисс приносила мне куда больше пользы в роли королевы-супруги. Кончина Харальда как ничто иное активизировала сторонников этой идиотской демократии.

– Кто, по-вашему, убил его?

– Вы хотите, чтобы я делал вашу работу за вас?

– Вы здесь такой же посторонний, как и мы, – пояснил Хок. – Но пробыли в замке дольше, поэтому у вас больше связей. Возможно, ваши люди видели или слышали что-нибудь, что мы сочли бы интересным.

– Я бы на вашем месте поставил на Магуса, – медленно проговорил герцог. – Он гораздо могущественнее, чем показывает, дьявольски загадочен и знает слишком много, чтобы хоть кто-нибудь мог спать спокойно. И кто преодолеет магические щиты лучше человека, который их сам же и установил? Какое-то время я грешил на Флисс, но у нее смекалки не хватит.

– Ходят слухи о любовнике королевы, – вставила Фишер.

– Пустое. Никого не было. Я бы знал.

– Мог ли Харальд иметь любовницу? – спросил Хок.

– Нет. Опять-таки, я бы знал. И не позволил бы ему развратничать. Никто не посмеет безнаказанно обидеть мою дочь. Разумеется, остается еще Хеллстром, сэр Вивиан. Предатель – всегда предатель. Харальду следовало убить его, когда тот вернулся живым после войны демонов. И, наконец, имеется сэр Роберт, ландграф. И весь тот демократический сброд, который вертится вокруг него. Они могут достичь власти только путем убийства. Копните там – и вы найдете грязь.

– Но со смертью Харальда, – не унималась Фишер, – вам стало гораздо легче давить на Фелицию. Как вчера в тронном зале. И вы сами заявили, что имеете собственные взгляды на воспитание Стефена. При наличии армии, сосредоточенной у границ Леса, вы можете заставить двор назначить регентом вас – и тогда именно вы получите полную власть и над Герцогством под горой, и над Лесным королевством.

– А вы неплохо соображаете, – одобрительно произнес герцог. – Имей хоть одна из моих дочерей половину ваших мозгов, я бы не печалился так о своем наследстве.

Фишер проглотила гневную отповедь. Ей хотелось, чтобы отец оказался убийцей, но у нее пока не было никаких улик для справедливого обвинения. А она была слишком хорошим полицейским, чтобы позволить эмоциям повлиять на ее суждения. Принцессе хотелось задать герцогу еще кое-какие вопросы, просто ради ощущения власти над ним, но трудно получить удовлетворение, запугивая искалеченного старика. Хок уловил в ее взгляде отблеск внутренней борьбы.

– Нам пора, – быстро проговорил он. – Спасибо за сотрудничество, герцог Арлик.

– Не трудитесь вставать, – добавила Фишер. – Мы сами найдем дорогу к выходу.

– Вы пока никуда не идете, – остановил их герцог.

Внезапно отовсюду появились вооруженные гвардейцы с мечами наголо. Они сомкнули кольцо вокруг Хока и Фишер. Супруги быстро встали спина к спине, но не сделали попытки вытащить оружие. Измотанные до предела, они не хотели начинать битву, которую были не в состоянии закончить.

– Я не забыл, как вы унизили меня вчера в тронном зале, – продолжал герцог. – Я не забываю неуважения. Думаю, вам обоим следует извиниться передо мной.

Хок быстро огляделся. Гвардейцев было человек сорок. Здоровенные, профессионального вида бойцы. Паршивое соотношение, даже не будь они с Фишер настолько уставшими после целительного заклятия. Единственная дверь казалась невероятно далекой.

– Ладно, – кивнул Хок. – Я сожалею, что мы обидели вас. Можем мы теперь идти?

– Капитан Фишер еще не извинилась, – возразил герцог.

– Убирайтесь к дьяволу, – сказала Фишер.

– Давай, – шепнул ей Хок. – Мы не в том положении, чтобы беречь самолюбие. Это же только слова.

– Извините, – еле слышно произнесла Фишер.

– По-моему, этого недостаточно, – издевался герцог. – В вашем голосе не хватает искренности. Вам придется сделать это как следует. Полагаю, следует встать передо мной на колени и склониться до пола, чтобы я мог поставить ноги вам на шеи. Дабы между нами не осталось недопонимания.

– Извините, – возразил Хок. – Этого мы не сделаем. Лучше попытаем счастья в битве.

– Но шансы у вас не очень велики, – не согласился герцог. – Не в нынешнем-то состоянии. А на меня вы напасть не можете из-за моего амулета. Все до крайности просто. Если вы не исполните в точности, что я говорю, капитан Хок, мои люди убьют капитана Фишер. И наоборот, разумеется. В любом случае, по крайней мере один из вас поклонится мне.

– Вы не сможете убить нас безнаказанно! – выкрикнула Фишер.

Уверен, что смогу. Не забывайте, моя армия ждет на границе. Вы не настолько важные персоны, чтобы воевать из-за вас.

– Вы развяжете войну из одного только уязвленного самолюбия? – поразился Хок.

– Этот – развяжет, – процедила Фишер. – Ничто и никогда не имело большего значения, чем его гордость.

– Моя репутация – единственное удовольствие, которое мне осталось в жизни, – признал герцог. – Никто не смеет разговаривать со мной так, как это делали вы, и уйти безнаказанным.

Хок и Фишер обменялись быстрым взглядом. Оба понимали, что если попытаются драться, то неизбежно проиграют. И умрут. Хок вспомнил поединки с сэром Чэмпионом – много лет назад, на главном дворе Лесного замка. Вспомнил, как этот страшный воин бил и унижал его и оставлял валяться в луже собственной крови. Тогда он поклялся, что больше никому не позволит обращаться с собой подобным образом. Но Хок не мог рисковать жизнью Фишер.

Не так уж это и трудно. Ради нее он переживал и худшее.

– Ладно, – сказал он наконец. – Мы встанем на колени и поклонимся, а затем уйдем. Согласны?

– Разумеется, капитан. Даю слово.

– Нет, милый, – пролепетала Фишер. – Я не могу. Не перед ним.

– Придется. Это нас не убьет. – И Хок шепнул: – Для мести придет время позже.

– Хок...

– Придется.

Принц выступил вперед, опустился на колени перед герцогом и прижал лоб к холодному мраморному полу. Он дрожал от едва сдерживаемой ярости, чувствуя во рту горький вкус унижения. Хок слышал, как рядом преклонила колени Изабель. Последовала пауза, затем тихое поскрипывание ремней и тросов – герцог поднял ноги и поставил их капитанам на шеи. Он негромко рассмеялся и осторожно убрал ступни.

Хок и Фишер неловко поднялись. Принцесса пылала от стыда и ярости, ладонь дрожала возле рукояти меча. Лицо Хока оставалось холодным, а единственный глаз горел смертельным ледяным огнем.