Евгений Дембский - Блудный брат

Я задумался.

— Что ты знаешь о том месте, где происходит пересечение границы? Есть там другие люди Даркшилда? Сколько? Оружие? Как они общаются друг с другом? Как они застраховались от случайной проверки, наплыва туристов или еще чего-нибудь? Что нам угрожает во время погони за полковником, где могут скрываться ловушки?

— Нигде. Все просто и тривиально. Переход находится на территории моей сельской усадьбы, ясно? Усадьба небольшая, не вызывает ни у кого ни зависти, ни интереса. Зато она достаточно хорошо охраняется, но я знаю все коды, и они не могут их поменять. — Она обогнала шедшую впереди машину. — Это в двухстах восьмидесяти километрах отсюда. У Даркшилда преимущество в час, но он не будет торопиться, он не любит быстрой езды, и у него нет причин для спешки. — Она посмотрела в зеркало на мою реакцию; пока что она рассуждала логично, и я не видел поводов с ней спорить. — Ведь он уверен, что…

— О черт… — простонал я, бросился вперед, схватил трубку телефона и дернул изо всех сил. Тонкий провод даже не пытался сопротивляться. Я швырнул трубку на пол возле своих ног и посмотрел на Кашля. — И из-за такого дерьма…

Я в очередной раз покрылся холодным потом. Сержант прикусил губу.

— Угу. Помню такой анекдот про выборы в ванной, — сказал Лонгфелло. — Помнишь? Как Душ и Туалетная Бумага боролись за пост шефа Санузла, Бумага проиграла. И сказала Умывальнику, показывая на свою спину: «Смотри, и из-за такого дерьма я проиграла!»

— О господи, сержант! Ведь это было четверть века назад!

— Ну и что? Хороший сержант, опора армии — словно близкий родственник. Ему нельзя пренебрегать ничем в своей семье… Смотри!

Он показывал пальцем на гнездо телефона, в котором пульсировал ярко-красный огонек вызова. Венди посмотрела на него, затем через плечо — на нас.

— Что за скотина… — сказала она. — Отправил нас на тот свет и цинично звонит, чтобы проверить, получилось у него или нет. Даже жаль, что ты оторвал трубку, я бы ему кое-что сказала… — Она вздохнула. — Шучу. Если бы он узнал, что мы живы… Ты прямо как предчувствовал, чтоб тебя…

Это прозвучало так, словно мы были друзьями детства и регулярно проводили два вечера в неделю в любимом баре нашей молодости. Я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, осознав, что до последнего момента меня мучило какое-то неприятное предчувствие и что после телефонного звонка, вероятнее всего, от Даркшилда предчувствие это полностью стерлось из моего сознания. Ни одна часть тела, ни одна мысль уже не подпрыгивала на месте, вытянув вверх пальчик. Облегчение. И спокойствие. Звук двигателя стал чуть выше, слегка изменились амплитуда и частота мелких колебаний кузова — Венди резко прибавила скорость. Я приоткрыл глаза, но жжение под веками не относилось к числу приятных ощущений, к тому же я прекрасно понимал, что мое бодрствование никак не ускорит езды и не предохранит нас от патрулей. Я погрузился в полудрему, не спеша обдумывая то, что уже произошло и чему, вполне возможно, произойти еще предстояло. Я чувствовал и слышал, как сержант перегнулся через спинку переднего сиденья и обшарил бардачок автомобиля. Поскольку торжествующего крика не последовало, я предположил, что ничего интересного он там не нашел, никакого танка или даже приличного револьвера с девятью патронами. Я машинально дотронулся до засунутого за ремень «обрегона».

— Оуэн, тот тип и в самом деле попался на том, что пользовался тампонами? — услышал я.

Сержант Теодор Л. Лонгфелло явно намеревался поддержать меня в боевой готовности; он бодрствовал сам и не собирался давать спуску другим.

— Сержант, если бы этот Будда не застал меня врасплох одной подробностью, единственным фактом, о котором никто, кроме самых ближайших родственников, знать не может, его шило давно бы уже вылезло из мешка. Но он ослепил меня, и, хотя я долго не мог выговорить слово «брат», в глубине души я вынужден был признать, что он должен быть моим братом. Поэтому всегда, когда что-то не сходилось, я быстро выбирал такой вариант, который позволял мне обелить «брата». Такой вот я теплый и милый…

— Да уж, особенно теплый и милый, — вмешалась Венди. Она слегка повернула голову, и мы секунду мерили друг друга взглядами. — Кое-что я об этом знаю…

— Золотце… — Я наклонился вперед и погладил ее по затылку, не касаясь большого пятна обесцвеченной кожи. — Я не забываю о том, по какую сторону баррикад ты была еще два часа назад. Верно? И если бы Дарк-шилд тебя не подставил, то ты бы с большей или меньшей охотой, но все же пристрелила и меня, и присутствующего здесь сержанта, так?

— Я никого не убивала и никогда не была палачом!

— Ну и прекрасно, но ты ведь не скажешь, что исповедь тебе не нужна?! — Я упал на сиденье. — Мы временные вынужденные союзники, я об этом помню, и ты помни. Договорились?

Венди не ответила, даже не пошевелила плечами, не покачала головой, но несомненно услышала то, что я сказал. Она спокойно вела «форд», не превышая ограниченной ста двадцатью километрами в час скорости.

— Мы в таком темпе их догоним? — спросил я. — Может, есть какой-нибудь более короткий путь?

— Догнать, скорее всего, не догоним. — Только теперь она раздраженно дернула плечами. — Короткого пути тоже нет…

— Ну так какой смысл так ехать? Может, дашь мне повести, придется рискнуть…

— Им нужно два часа заряжать аппаратуру и настраивать ее, — прервала меня Венди, явно довольная тем, что ей все же удалось меня спровоцировать. — А если нас перехватит патруль, то задержат на полдня, а вас, особенно тебя, вообще не выпустят. — Она снова посмотрела на меня, но на этот раз явно торжествующе.

И кому только хотелось иметь такую дочку?! А ведь она могла быть милым и нежным ребенком, сидела на коленях, вытирала липкую рожицу о рубашку на груди, пятнала брюки измазанными в шоколаде пальчиками… А теперь она сидела передо мной, разочаровавшаяся в жизни, злая, колкая и сухая, нисколько не симпатичная и не привлекательная. Подошва. Язва. Грымза.

Я поднес к глазам часы и произвел соответствующие подсчеты. Если они не превышали скорости…

— У Даркшилда есть какие-нибудь привилегии, я имею в виду, он может нарушать правила дорожного движения? Мог он от нас смыться, черт побери?

— Нет. Наверняка он едет ровно, словно бухгалтер в уик-энд. — Она неприятно рассмеялась, словно провела ржавой цепью по прогнившей деревянной балюстраде. — Тот еще жук…

«Они оба друг друга стоят», — подумал я. Но обмен репликами с Венди несколько меня успокоил. Успокоил и одновременно запустил процесс, любимое состояние, когда организм начинает настраиваться на реальные действия, когда я чувствую, что сердце бьется каким-то особенным образом — решительно, четко, бодро; когда легкие работают энергично и бесшумно, мысли приходят в голову одна за другой, не путаясь и не толкаясь, и каждая вторая — точная, верная, удачная. Кровь словно приобрела новые положительные черты — во всяком случае, в кончиках пальцев я ощутил легкую дрожь, вспыхнули щеки и уши. Сам того не желая, я ввел себя в транс, и ничто, кроме необходимости действовать, не могло меня из него вырвать.