Владимир Серебряков - Звездный огонь

«Форсировать» — вот как это, значит, называется на бисерно-округлом бюрократическом жаргоне. Провокации, бунты, теракты, голубые полукирасы карателей — форсировать. Окончательное решение, надо полагать.

Фазовый сдвиг, бешенство генных структур. Взрыв жизни, сметающий отжившие формы и неузнаваемо преображающий остальные. Не исключая и хомо сапиенсов.

— Но почему оборвалась связь? — глуповато переспросил я.

Если Служба планировала скорое начало сдвига и поэтому разбрасывала по доменам ребят в голубых мундирах…

— Не знаю, — ответил Этьенс. — По изначальному плану карантинные команды в метрополии должны были сдержать распространение агента фазового сдвига — назовите это эпидемией, если хотите, — до последнего момента — то есть до полной эвакуации командного состава, надо полагать, — а затем Землю следовало отрезать от лифт-сети, предотвращая распространение агента на человеческие популяции других планет.

Какое, однако, ученое слово — популяция. Не «жители», даже не «население» — лабораторные мышки контрольной группы, в пару к зараженным смертельной болезнью.

Теперь все складывалось. Даже внезапная снисходительность Службы, на очень выгодных условиях откупившей у Южноафриканского союза право на заселение планеты — Директорат знал, что платить не придется, зато можно успеть вывезти с обреченной планеты еще несколько десятков тысяч человек, преимущественно — молодых женщин…

— Но только Землю! — Этьенс повел плечом, будто останавливая невольный лекторский жест. — Если разрушена вся лифт-сеть… не знаю, с чем это могло быть связано.

Я мог бы обвинить в катастрофе его, но, честно говоря, не видел способа. Мотив у несостоявшегося диктатора планеты Габриэль был, и еще какой, но вот протащить чертовски массивный прототип А-бомбы — по частям, потому что целиком он не влез бы в стандартную кабину, — потом собрать прямо на «Лагранже-2»…

Хотя Этьенс и так получал, что хотел. С гибелью метрополии подконтрольная Службе часть Доминиона сразу же лишалась основного своего преимущества — промышленной мощи. Даже в сравнительно развитой альфанской системе нет орбитальных верфей — а над Землей, где такие верфи есть, некому на них работать и не из чего собирать лифтоносцы. К тому же хаос в колониях обеспечен. Возможно, поначалу Лиет собирался всего лишь договориться с Директоратом Службы, разграничить сферы влияния, но не исключал и полного разрыва лифт-связи, и когда это случилось — он единственный был готов.

И все же отправил своего лучшего агента искать мифическую богмашину. Почему?

Да потому, что больше не нуждался в нем.

— Как вы догадались? — внезапно спросил бельгиец, поднимая взгляд.

— Я понял, кто вы, когда прочел в логах баржи, какую команду ваша Марго ретранслировала через его передатчик последней, — ответил я. — Это было изящно: в качестве заключительного аккорда выключить систему жизнеобеспечения бедняги Торсона. С ним власть на Габриэле принадлежала бы триумвирату. А без него — Мвифане слишком труслив, он боится ответственности хуже смерти, Аретку не рвется к власти. Остаетесь вы, директор Клаус Этьенс. О да, — продолжал я, не позволяя себя перебить. Возможны еще десятки раскладов… но слишком многое указывало на вас. Эта кличка, «Лиет» — в рамках внедренного шаблона она читается однозначно. Имперский планетолог. Исследователь, направленный на планету центральной властью. Кроме того, Тоомен пользовалась официальными паролями не выше бета-один — это ваш уровень, господин директор. Альфа-кодов у нее не было, ей приходилось вскрывать защиты, применять силу там, где агент центра Шайен воспользовался бы правом. Слишком безалаберно работала ваша СБ — потому что вы заставляли ее закрывать глаза на действия своей протеже… Кстати, — я потянулся, устраиваясь поудобнее на своем каркасе, — что вас связывало?

— Власть, — коротко ответил Этьенс, и, хотя программная маска не давала прочесть выражение его лица, я понял: он не врет.

— Власть, — повторил я. — Ну что вы все такого в ней находите? Я могу еще понять Тоомен: она, в конце концов, была безумна, точно мартовская кошка. Но вам-то зачем править миром, объясните, прошу вас? Вы и так правили половиной домена практически безраздельно…

— Вот-вот. — Этьенс вызывающе скривился. — «Практически». Что вы понимаете? Институт тратил силы на отшлифовку аннигиляционного привода — опытный образец заработал бы еще год назад, если бы я сознательно не тормозил опыты, — в то время как ТФ-теория хранит еще уйму загадок. Мы не двигали прогресс — мы тормозили его, позволяя невежественным и консервативным чинушам из Шайена диктовать нам направления работ. Одно только решение Гордеева могло бы переменить нашу жизнь в корне. Сколько раз меня охватывало искушение построить втайне такой корабль и отправиться на нем в будущее. Облететь хотя бы ближний космос и вернуться лет через тысячу. Но я удерживался. Вы думаете, что правильно прочитали кодовое имя? Ничего подобного. Лиет — тот, кто посвятил свою жизнь терраформингу планеты. Вы притащили богмашину с Самаэля — а я планировал, если не получится, создать такую же самому.

Когда я узнал о катастрофе, то понял: вот он, мой шанс! Я могу превратить планету в райский сад. Здесь будет царство выстеха, какого не видели даже в интелтронных анклавах дримтаунов, нет — кларктеха! Габриэль станет первым из Сорока миров… И только вы вознамерились все испортить.

— Ага, — отозвался я. — Где-то я уже это все слышал… Наверное, в последнем сенз-боевике категории «Ц» — для умственно отсталых. Мне почти жаль, что вы не сможете убедиться в несбыточности своих мечтаний. Власть — это такой алкагест, знаете ли. Она разрушает все, чего касается. Вам лучше было следовать иному шаблону. Кодовое имя «Селдон» принесло бы вам куда больше выгод. И это, — мне пришлось чуть переменить натяжение мышечных тяжей, чтобы вздохнуть поглубже, — возвращает нас ко второму вопросу, который я хотел вам задать. Зачем вы убили Конана… то есть Би-Би Сайкса?

Этьенс промолчал.

— Ну, давайте же! — подбодрил я его. — Вы уже выдали все, что только могли, — достаточно, чтобы я израсходовал вас на месте, если бы внутренний кодекс Колониальной службы еще сохранял какое-то значение. Так что же вы мнетесь из-за подобной малости?

И все же директор молчал. Он не выказывал страха — это показалось мне противоестественным. И его поза… Вот оно! Прежде чем я всадил в раджпута две пули, Адит Дев стоял позади директора, чуть в стороне, как и положено телохранителю. Этьенс взял его с собой, потому что доверяет безоглядно — проклятый кодекс чести! — но, имея такого человека за спиной, невольно выпрямишься, словно опираясь о невидимую стену. А бельгиец наоборот — чуть ссутулился, как будто взгляд раджпута властной дланью подталкивал его ко мне.