Следователь, Демон и Колдун - Александр Н. Александров

Артура – пока Орб Мерлина восседал на пальце следователя, старый колдун был неуязвим. Но вот Френн с его маниакальной привычкой лезть прямо в гущу битвы... Ударный отряд, ничего не поделаешь; инквизитор был штурмовиком, место которого – на переднем крае. Судя по всему, это было зашито в голове Френна на уровне инстинктов (а может, и колдовски, подумал следователь, мало ли, какая у них там на самом деле подготовка).

Поэтому Фигаро совершил свою Первую Самую Большую Ошибку за день: он выбрался из сугроба, и, уцепившись руками за какие-то скобы в борту перевёрнутой машины, быстро вскарабкался на обледенелое брюхо тягача.

С этой позиции следователю открылся отличный обзор на поле битвы. А битва, тем временем, разыгралась нешуточная.

«Иерихонские Факелы» сильно проредили стаю «снежинок», но те, не будь дураками, рассредоточились, рассыпавшись по лесу и теперь плотно жались к земле, где их почти не было видно, периодически извергая залпы замораживающих лучей и шквал ледяных иголок.

Это было очень, очень странно: элементали, как правило, не отличались умом и сообразительностью. Здесь же на лицо была не просто эволюция тактики; «снежинки» каким-то образом сообразили, что их атаки не приносят странному летающему колдуну никакого вреда, и переключились на инквизитора.

Френну приходилось туго: Артур, разумеется, защищал его от большинства попаданий, но даже Мерлин Первый не мог одновременно контролировать «Факелы» и систему щитов на инквизиторе. Сам же Френн явно вымотался; у него, похоже, не осталось атакующих заклятий «на пальцах», по крайней мере, таких, что могли бы причинить элементалям вред. Инквизитор прохладно относился ко всяческого рода шаровым молниям и огненным петлям, предпочитая менее заметные и более смертоносные заклинания. Более смертоносные – но для существ из плоти и крови.

Сейчас Френн буквально превратился в вихрь, плюющийся во все стороны огненными шарами. Создать такое заклятье было несложно, к тому же переизбыток эфира на Хляби хорошо в этом помогал, но «снежинки» от этих атак легко уворачивались. Ударный отряд, или хоть Специальный Корпус ОСП, но ещё две-три минуты в таком темпе, и инквизитора сложит от эфирной контузии, понял следователь.

Тогда он совершил Вторую Самую Большую Ошибку за день: немного пораскинув мозгами, Фигаро решил, что вполне мог бы подбивать уходящих от огня Френна элементалей на излёте, в тот момент, когда они, выскочив из-под атаки, прижимались к земле перед заходом на новый вираж.

Поэтому следователь быстренько «накрутил» шаровую молнию побольше, повесил её «на палец», и ринулся в бой.

...Иногда в самый, казалось бы, неподходящий момент, на пике нервического напряжения с мозга как бы слетает пелена, и становятся видны, а, точнее, вновь заметны вещи, которые обычно мы просто не замечаем. Так и сейчас, проваливаясь по колено в сугробы, Фигаро вдруг подумал, до чего, всё же, красив этот зимний лес, который, на самом деле, и зимним-то нельзя было назвать, потому что на Хляби не было других времён года.

От дороги вниз уходил крутой обрыв, где внизу, в тёмной глубине чащи, таились древние силы – настоящие хозяева этих земель: вендиго, шишиги, дриады и прочая лесная чудь, для которой век людской что краткий сон, а сами пришельцы с Большой Земли не более, чем мелкая помеха. Спали в своих норах Чёрные Вдовушки, хмуро глядела на кавардак битвы парочка лесных чертей, видимо, прикидывая, останется ли им хоть немного сочной падали, а вот и менее мистические следы на снегу – заяц. Косой петлял, убегая... а, ну, конечно: вот и следы лисицы. А вон отметины когтей на стволе дуба-гиганта – словно экскаватор ковшом полоснул. Следователь даже знать не хотел, что оставило такие борозды на толстой броне коры – пусть, вон, Артур выясняет, если захочет...

Тонкой нитью тянулась дорога, петляя через старый тёмный лес, ниточка жизни, артерия, что прокачивала мерный пульс жизни от Кальдеры до того, что люди привыкли называть Дальней Хлябью, но, по сути, Дальняя Хлябь как раз и распростёрлась вокруг на многие тысячи вёрст: дикая, древняя, странная, чуждая. Человек пришёл сюда, и отвоевал себе у здешних мест мельчайший кусочек земли, но на самом деле, подумал Фигаро, дело было в том, что эти древние леса просто не обращали на человека внимания, как не обращает внимания исполин-вендиго на веточку, застрявшую в его мехе. Менее одного процента Хляби было хоть как-то исследовано и картографировано, а что здесь может быть ещё?

Очевидно же: всё, что угодно.

...Сразу две «снежинки» ударили по инквизитору потоками чего-то белого, похожего на сгущённый пар. Френн, помогая Артуру удерживать форму щита, резко развернулся к элементалям, прогнувшись под силой удара; подошвы инквизитора заскользили по ледяному насту, но Френн, всё же, каким-то невероятным образом умудрился запустить по «снежинкам» шаровую молнию.

Элементали лениво отлетели в сторону и влево, прижавшись почти вплотную к сугробам (следователю в голову пришло в голову абсурдное сравнение с распластанными на прибрежных камнях медузами), сделали скользящий полуповорот, заходя инквизитору в тыл... и оказались перед Фигаро, который, не задумываясь, метнул в них шаровую молнию.

Он попал – одна из «снежинок» исчезла в радужном вихре снега и вплеснувшегося эфира. Зато второй элементаль немедленно подскочил вверх, оказавшись прямо над головой следователя. И тогда Фигаро увидел, что полупрозрачный смерч был на самом деле не одним элементалем, а тремя.

Он увидел схватившегося за голову Артура; на лице старого колдуна читался чистой воды ужас. Он увидел отчаяние в глазах Френна и мешки под глазами инквизитора – тот был на грани полного истощения и уже заработал эфирную контузию.

В лицо следователя пахнуло мёртвым сухим холодом. В двух шагах от него в воздухе висела смерть.

Фигаро оказался настолько близко к «снежинке», что смог даже рассмотреть странные переливающиеся сгустки внутри элементаля, похожие на блестящие ёлочные шары, вокруг которых, собственно, и двигался воздушный смерч, засасывая в себя снежинки, и тут же разбрасывая вокруг, точно «вечный фонтанчик» работающий на паровом котле (однажды он видел такую игрушку дома у Гастона; заместитель городского головы Нижнего Тудыма очень гордился своим приобретением – «как в столичных домах!»). Он почувствовал взгляд – на него словно уставился сам северный ветер: пустой ледяной череп, в мёртвых глазницах которого завывали чёрные вихри. Он ощутил иссушающее прикосновение мороза на лице.

И он понял, что это конец.

Однако вместо картинок из былой жизни, которые, по идее, должны были вот прямо сейчас пронестись у него прямо перед глазами, Фигаро пришло в голову ещё одно дурацкое сравнение: снег вертевшийся в живом эфирном вихре неожиданно