Александр Холин - Беглец из Кандагара

Но больше всего Вадима поразил верхний этаж Торгового дома: там находился прекрасный ухоженный каток, где каталось множество москвичей и гостей столицы. Вадим, как и все, взял напрокат коньки и с удовольствием прокатился по ледяной крыше. Потом, сдав коньки, спустился этажом ниже и увидел множество легковых машин. Оказывается, на крыше центра был не только каток, но и гараж для гостей.

Как бы подтверждая догадку Вадима, снизу, по винтовому подъёму, в гараж поднялось несколько чёрных фешенебельных автомашин. У передней в крышу был вмонтирован синий маячок, видимо, там ехала охрана. И точно. Охранники высыпали на этаж, окружая кольцом прибывшие машины. Один из молодых людей в строгом гражданском услужливо открыл двери ближайшего из прибывших автомобилей и оттуда вышли два нестарых лощёных господина. Навстречу им поспешил вышедший из тайных внутренностей Торгового дома такой же лощёный мужчина, как две капли воды похожий на…

Кудрявцев не мог поверить глазам своим: навстречу именитым гостям вышел его давний знакомый, полковник Бурякин!

— Этого просто не может быть! — пробормотал Вадим.

Рядом с ним в этот момент оказался один из охранников в строгом гражданском, но почему-то находившийся за кругом, где происходила встреча. Услышав удивлённое восклицание обычного неподозрительного посетителя, охранник всё же решил осведомиться:

— Что вас так удивило?

— Простите, любезный, — смутился Вадим. — Я вижу, вы сотрудник этого центра, поэтому, если не секрет, скажите мне имя того, кто встречает гостей.

— Вы знаете Юрия Михайловича? — вопросом на вопрос ответил охранник.

Но на встречный вопрос Кудрявцев отвечать не стал, только отрицательно мотнул головой и отошёл на несколько шагов в сторону. Собственно, охранник непроизвольно выдал нужную беглецу информацию. Бывший полковник Бурякин, а это был именно он, работал сейчас в концерне «Европейский» и, похоже, не на слишком маленькой должности.

«Ну и дела, — присвистнул Вадим мысленно. — Вот уж точно — тесна Москва! Надо же, не успел приехать, и — на тебе!»

Мысли о прошлом опять замутили голову Вадима. Он вошёл в стеклянный лифт и с его помощью начал падать в подсвеченное разноцветными фонарями озеро, занимавшее всё лифтовое пространство первого этажа. Но при выходе на улицу дорогу ему преградили двое в строгом штатском и попросили пройти в кабинет для проверки документов.

«Классно у них связь работает, — отметил про себя Кудрявцев. — На выходе уже знали, кого остановить и на каких дверях. А всего-то — поинтересовался личностью встречающего гостей. Видимо, гости сюда примчались тоже непростые».

— Рашид Исамбаев? — прочёл раскрытый паспорт бритый наголо охранник, как положено, затянутый в строгий «протокольный» костюм.

— Да, это я, — кивнул Вадим и натуженно улыбнулся.

— Вы, случаем, не родственник Махмуда Исамбаева, знаменитого танцора?

— Нет, — пожал плечами Вадим. — У нас Исамбаевых, как у вас Ивановых. Я первый раз в Москве.

Охранник ещё раз для солидности пролистал паспорт Вадима, извинился за задержку и протянул документ владельцу, глядя на него исподлобья, как будто жалел, что приходится отпускать задержанного просто так. Вадим вышел из Торгового дома и плюнул в сердцах, словно на зубах была оскомина.

Дом Анфисы был совсем рядом. Мысли о долгожданной девушке снова захлестнули сознание, будто никаких двадцати лет разлуки не было и в помине. Но ведь она уже не девушка давно… причём, может быть, у неё своя семья… стоит ли бередить старые раны?…

Как ни крути, только чёрные мысли никого не оставляют в покое и стараются испортить будущее, упав кляксой на чистый лист бумаги. Вадим по привычке мотнул головой и пошёл к угловому дому, одной своей стороной выглядывавшему на бывший майдан Киевского вокзала, а другой — на улицу Брянская.

Только опять получалось что-то странное: вход и въезд во двор были наглухо перегорожены решетчатыми воротами. Неужели исчезли в столице проходные дворы и не собираются в них пацаны сыграть в пристенок или чику, подраться до первой крови, а потом вместе спеть девчонкам под гитару: «Как на нашей, на Тверской, меня стукнули доской… я лежу и охаю…»?

Нет, не та уже Москва! Может, каждому времени нужны свои правила? Но почему же столько лишних загородок появилось: туда нельзя, сюда нельзя, шаг влево, шаг вправо… И концерн «Европейский» — как абрис всей нынешней Москвы — продать, что можно, а если не покупают, так втюхать насильно лохам, пардон, гостям столицы всё нужное и не очень.

К счастью, Вадиму не пришлось долго стоять перед двором, закованным в решетчатую броню, и предаваться мрачным умозаключениям, жалея себя, несчастного. Кто-то из жителей дома художников выходил и открыл магнитным ключом калитку. Кудрявцев как истинный беглец, воровато оглянувшись, проскользнул в не успевшую ещё захлопнуться калитку.

Входы в подъезды были тоже закрыты на электронные замки. Здесь Вадиму пришлось прождать несколько дольше, чем у калитки во двор, но и тут фортуна пока что улыбалась.

Вот и этаж. Квартира. Звонок.

За дверью некоторое время ничего не было слышно. И вот раздались чьи-то шаги, дверь открылась… На пороге перед Вадимом возникла Анфиса. Всё такая же улыбчивая, лохматая и славная. Лишь только возле глаз появилось множество мелких морщинок, но это придавало ей даже некоторую экстравагантность, величественность и авантажность.

— Вам кого? — спросила Анфиса, близоруко прищурившись. — Вы… — Вдруг она отступила назад, в прихожую, прислонилась спиной к стене и оперлась на телефонную тумбочку: — Вадим…

Затем, оттолкнувшись от стены, выскочила на площадку, повисла на шее давно мысленно похороненного в чужих краях несостоявшегося жениха и принялась покрывать его лоб, щёки и глаза градом горячих поцелуев соскучившейся без мужских объятий вековухи.

— Вадим! Я же думала, что вы с Серёжей давно уже… я верила всегда… я ждала… думала, вековать одной придётся… а ты вернулся… родной… я ждала…

Вадим ко всему был готов, но оказалось, что судьба опять посмеялась над игроком и выложила козырь, против которого ни одна карта не устоит. Ведь столько лет не видела, а даже не перепутала близнецов…

Что было дальше, вспоминалось потом с трудом. День и вечер, проведённый в квартире Анфисы, превратились для беглеца в какую-то необычайную фантасмагорию воспоминаний прошлого и надежд на будущее, но замыкалось всё на нынешнем настоящем.

Оказывается, никого у Анфисы не было. Она по природе своей тоже была однолюбка и любила Вадима почти с первого дня знакомства. А его братец Сергей прекрасно всё знал, но согласился подыграть Анфисе и водить за нос брата, пока тот сам не признается девушке в любви. Признанием для неё было то самое стихотворение, которое Вадим вручил ей на листочке бумаги, уезжая в Афганистан. Поэтому для интересной и небезвкусной девушки с тех самых времён не существовало больше никого, кроме последней строчки подаренного стихотворения, где жил Вадим «укрывшись за сетью дождя, не глядя на неё, не глядя».