Роман Покровский - Алая Завеса

— И как же? — спросила Пенелопа. — Как же мы будем дальше?

— Не знаю. Но я не позволю кому-то из нас умереть.

Эти слова были сказаны скорее сердцем Юлиана, чем остатками прагматизма в его разуме. Он отлично понимал, что надеяться они могут на чудо, плывя по течению и дожидаясь дальнейшего развития событий, на которые они никоим образом не могли повлиять. Но то знал Юлиан, а Пенелопе было необходимо хоть во что-то верить.

Так они и остались сидеть вдвоём, не выпуская друг друга из крепких объятьев и слепо ожидая светлого будущего. Никаким светом впереди и не пахло, лишь ночная темень окутывала клетку. Сверху не доносилось никаких звуков, словно все, кто находились там, вдруг дружно решили поспать, предпочтя забыть про все свои хлопоты и смятения.

Юлиан сбился со счёта времени и уже не представлял даже приблизительно, который сейчас час. С равной вероятностью могло быть и восемь часов вечера, и два часа ночи. Незаметная поездка на поезде длительностью аж в четыре часа тем паче сбила его с толку, не давая выстроить никаких предположений. Знал он только одно — когда Юлиан и Сорвенгер покидали Зелёный Альбион, солнце только садилось за горизонт, а значит, было не более шести вечера.

И кто знает — вдруг поезд отвёз их так далеко, что сейчас они находятся и вовсе в другом часовом поясе? Вдруг они подводным каналом примчались в Америку и именно поэтому во время поездки за окнами была непроглядная темень?

Однако через пару часов люк в виде клетки отворился и сверху в лунной клетке показалось какое-то лицо.

— Вы живы, господа? — послышался голос Молтембера, однако в подвал глядел не он.

— Живы, — ответил вместо пленников вервольф, который смотрел на них сверху.

— Тогда вытаскивай их оттуда, — сказал Молтембер. — Время пришло!

После этих слов Молтембер злостно захохотал, чем окончательно придал себе клоунский вид. Клоунский вид, но не клоунскую натуру. Смеяться над сегодняшним вечером настроения не было.

Едва ли не на голову Юлиана упала ветхая веревочная лестница, которую вервольфы планировали использовать в качестве спасительного каната.

— Я первый, — вырвался в бой Юлиан и уцепился за ступеньку на уровне своих плечей. — Если меня там сразу не убьют, то лезь и ты, — обратился Юлиан к Пенелопу и принялся карабкаться наверх.

Что Молтембер замыслил такого, что ему понадобился Юлиан?

— Поторапливайся! — буркнул сверху вервольф, но это не придало ему сил.

Когда Юлиан наконец вытащил голову на воздух, то обнаружил, что ничего существенно на крыше не изменилось. Молтембер всё так же хаотично расхаживал по поверхности, а Сорвенгер хмуро и неподвижно стоял на месте, не осмеливаясь и бросить мимолётного взгляда на своего господина.

— Зачем я здесь? — спросил Юлиан, едва ощутив на себе взгляд Молтембера.

— Вытаскивайте уже девчонку! — Молтембер предпочёл отвечать не сразу. — Уже половина одиннадцати, юный Монроук, а я не вижу здесь Ривальды Скуэйн. Часа расплаты настал! Вытаскивайте уже девчонку!

Выбравшись окончательно, Юлиан посмотрел вниз на дрожащую от страха Пенелопу.

— Ничего не бойся, — сказал он ей. — Ты должна подняться, иначе нам обоим будет хуже.

Он не стал говорить, что ничего не случится и их отпустят. Пенелопа не была дурочкой и сама всё отлично понимала. И знала, что довериться и Юлиану и выжить — не одно тоже. Но выхода у неё, как и у самого Юлиана, не было.

— Она уже лезет, — сообщил юноша Молтемберу, надеясь, что Пенелопа будет карабкаться как можно медленнее.

Он всё ещё втайне надеялся на что-то. Например, на явку Ривальды с повинной.

— Почему именно сейчас? — спросил Юлиан, осмелившись сделать пару шагов вперёд в направлении Молтембера.

— Разве ты не знаешь, что Роковые Часы работают только в полночь? — удивился злодей и полез за чем-то в карман.

Как Юлиан и ожидал, Молтембер вытщил оттуда небольшие серебристые карманные часы на длинной цепочки.

— Да, я заметил эту закономерность.

Но не придал ей никакого значения. Это Юлиан ему не сообщил. Значило ли это, что у него и Пенелопы есть ещё полтора часа?

— Так сказать, небольшой их изъян, — скривил нижнюю губы Молтембер и раскрыл роковое оружие. — В любое время суток я раскрываю их крышку, завожу на тринадцать оборотов и загадываю имя и внешность того человека, кто мне уже не угоден. Иначе говоря — представляю его. С этого момента в душе этого несчастного поселяется бурный страх и тревога. Смерть буквально ходит за ним по пятам. Он не видит её, но отчётливо ощущает. Какая изощрённая пытка! Ровно в полночь же бедняга умирает от внезапной остановки сердца и ни один врач или алхимик не сможет установить причину смерти. Красиво, да?

— То есть, убить они могут только одного человека в сутки? — предположил Юлиан.

— К сожалению, именно эта модель — да.

— И кого же они убьют сегодня? Меня, Пенелопу или Ривальду Скуэйн?

Молтембер сначала непонятным взглядом посмотрел на Юлиана, а потом вдруг дико расхохотался.

— Я не собираюсь тратить силу этого артефакта на столь жалких созданий, как ты или мисс Лютнер, — сказал он, едва только наигранный смех прекратился. — Быть может, мне он и не понадобится вовсе. Итак, уже 22:28, а Ривальды Скуэйн я здесь не вижу!

Он огляделся по сторонам, изображая активные поиски своей бывшей любовницы. Само собой, это клоунада никакого результата не принесла.

— Девчонка здесь? — обратился Молтембер к Сорвенгеру. — Предлагаю начать с неё. Кто осмелится её убить?

— Нет, — вдруг задрожала нижняя губа Юлиана. — Только не она. Умоляю, не трогайте её! Убейте меня!

— Она первая здесь оказалась, — безжалостно проговорил Молтембер. — Ей же первой и умирать. Ну так кто? Кто осмелится убить девчонку? У всех кишка тонка? Все вдруг стали жалостливы? Якоб, ты тоже настолько слаб, что у тебя не поднимается рука?

Все вокруг молчали.

— Что ж. Тогда я исполню приговор сам.

Теперь его лицо уже не изображало никакой радости. Он вытащил из-под плаща длинный блестящий кинжал и окинул его своим взглядом.

Что вообще Молтембер собирается вернуть из Эрхары? Он здесь, во плоти, живой и невредимый. Он вполне силён физически, а душа ему и не нужна.

Верфольфы толкнули плачущую Пенелопу прямо в руки Молтембера, не обращая никакого внимания на истошный и отчаянный крик Юлиана.

— Любовь погубит тебя, юный Монроук, — сказал Юлиан, сжимая одной рукой Пенелопу, а другой рукой кинжал. — Меня же погубила. А ты не хочешь повторить мою судьбу.

Юлиан кинулся прямо на встречу Молтемберу, желая хоть как-то предотвратить его план, но уже через половину секунд вервольфы его сзади, и, больно сжав, не желали отпускать.