Царство костей - Джим Чайковски
Ковальски придвинулся ближе.
– Что, африканские волшебные грибы? – Он огляделся по сторонам. – Не думаю, что они нам нужны. Такое чувство, будто я уже под кайфом. Что попал в Страну чудес, будто какая-нибудь Алиса.
Бенджи огляделся по сторонам. Он поймал себя на том, что болтает без умолку, не в силах остановиться.
– А известно ли вам, что пару лет назад ископаемые остатки древнейших в мире грибов были найдены как раз в Конго, неподалеку отсюда?
Грей вопросительно покосился на него.
Ковальски просто пожал плечами.
Бенджи кивнул.
– Эти окаменелости датируются примерно восьмьюстами миллионами лет. Считается, что древние грибы сыграли решающую роль в формировании первобытной почвы, заложив, так сказать, основу для колонизации земли первыми растениями, а затем и животными. – Он повернулся к Грею. – Вообще-то самый древний живой организм обнаружен как раз в вашей стране, в штате Орегон. Armillaria ostoyae, или медовый гриб. Ему больше восьми тысяч лет. Его сеть гифов простирается на три квадратных мили, образуя единый организм весом тридцать пять тысяч тонн. Что делает его также самым крупным живым организмом на планете.
Бенджи заставил себя успокоиться, понимая, что продолжает безудержно трепать языком.
При его аутизме было слишком уж легко впасть в состояние гиперсосредоточенности, полностью зациклиться на какой-то одной теме. Тем не менее эта пылкая речь не была совсем уж необоснованной. Команда прибыла сюда в поисках источника вируса, не похожего ни на какой другой и вроде как способного манипулировать ДНК – а не исключено, что и управлять эволюцией.
Такие детали вполне могли оказаться действительно важными.
А вот в отношении другой темы его правота уже не вызывала никаких сомнений.
Группа приблизилась к высокой каменной арке, которая нависала над тропинкой, доказывая, что сотни встреченных по дороге колонн и в самом деле были остатками древних арок. А разрозненные камни под ногами по мере продвижения по дну долины постепенно превращались в плоские булыжники, выложенные замысловатым узором. Узор этот то и дело прерывался взломавшими его корнями окружающих деревьев, но ошибиться было невозможно.
«Это определенно древняя мощеная дорога».
Проходя под аркой, Бенджи внимательно оглядел ее. Грубо отесанные кирпичи почернели от времени и были покрыты слоями мха, но какое-то поблескивание наверху притянуло к себе его взгляд. Центральный кирпич, соединяющий свод, не был каменным. Не в силах удержаться, Бенджи вытянул руку и направил фонарик Грея вверх.
Ковальски восхищенно присвистнул, тоже подняв туда глаза.
Это был массивный золотой клин.
Бенджи обернулся назад, представляя себе сотни остальных колонн. Попытался подсчитать стоимость такой дороги, уставленной увенчанными золотом арками. Было ли это доказательством богатства пресвитера Иоанна – или, может, тут имелась какая-то связь с легендами о копях царя Соломона?
Заметив, что они отстали, Тьенде повернулся к ним. Его фигура была очерчена светом факелов, а золотой обруч ярко сиял на фоне окружающей темноты.
– Пришли, – объявил он.
08:03
Грей вместе с остальными поспешил вперед.
Тьенде остановился на развилке, где дорога разделялась на две, расходящиеся в разные стороны. Их проводник свернул направо. Следуя за ним, Грей бросил взгляд на другую тропу. Она исчезала в темноте, но ему показалось, что он уловил смутное, почти иллюзорное мерцание вдалеке. Протер глаза, пытаясь определить его источник. Но мерцание быстро потускнело, когда он вновь устремился за Тьенде и Молимбо.
Грей сосредоточился на обстановке впереди. Далеко идти не пришлось. Дорога тянулась еще на сотню ярдов и заканчивалась у отвесной скалы. Они наткнулись на нее внезапно, так как лес примыкал к ней вплотную, почти полностью скрывая гранитную стену. Вдобавок и сама скала была хорошо замаскирована многолетними напластованиями влажного мха и лишайника.
Грей огляделся, только теперь осознав, что тропа, изогнувшись, уперлась в основание одной из стен, образующих долину. Цепь зазубренных вершин этого каменного откоса тянулась далеко в обе стороны, исчезая в темноте. Похоже, что процессия зашла в тупик. Он недоуменно нахмурился, не понимая, зачем Тьенде привел их сюда.
Старик, должно быть, предугадал этот вопрос. Снял свой золотой обруч и с каким-то беспомощным видом повертел его в руках.
– Я – последний царь Утото ва Майша. Или же Мфупа Уфалме. – Он вновь водрузил корону на голову. – Это мое бремя. Моя епитимья, которую я вынужден нести.
Грей ничего не понял.
Тьенде кивнул Молимбо, который повернулся и заговорил с одним из своих соплеменников – тем, что нес второй факел. Пигмей побежал вперед к утесу, явно желая побыстрее выполнить полученное поручение. Грей заметил, что позади вновь появилось несколько других охотников, но никто из них не подошел ближе. Даже земляные волки держались в стороне.
Фарайи вдруг схватил Грея за рукав, показывая куда-то влево. Коммандер, не поняв, что так встревожило мальчишку, повел фонариком в ту сторону. И лишь тогда заметил какой-то белый проблеск, едва заметный на фоне белесой растительности.
– Мфупа! – предостерегающе произнес Фарайи.
«Кости…»
В луче фонарика сверкнул череп. Грей подошел ближе и понял, что среди грибов и лишайника лежит скелет.
Бенджи в этот момент приглушенно ахнул, но при этом биолог смотрел в сторону утеса. Пигмей кинулся обратно, уже без пылающего факела. Промчался мимо, чтобы присоединиться к своим собратьям.
А где-то внутри казавшегося неприступным утеса вовсю разгорался огонь. На глазах у Грея он быстро распространялся как наружу, так и куда-то вглубь, собираясь ярче на некоторых отрезках, а затем опять растекаясь вширь, словно разбегаясь по неким каналам, которые то сужались, то расширялись вновь. Пирс представил себе широкие лотки и желоба с нефтью, подпитывающие этот огонь.
По мере того, как пламя охватывало все бо`льшую площадь, понемногу проявлялась картина, скрытая за напластованиями мха и лишайника. То, что казалось отвесным утесом, на самом деле оказалось городом с домами и улицами, высеченным прямо в скале. Языки пламени поднимались все выше, расползаясь вглубь и по сторонам и открывая истинные его масштабы. Скопления величественных зданий вздымались на десятки этажей, широко раскинувшись в обе стороны от пораженных наблюдателей.
В ярком свете огня стало ясно, что минуту назад Грей всерьез ошибался. Древний город был вытесан не из обычной каменной скалы – поверхности домов красновато сияли, отражая языки пламени. Грей отступил на шаг, не веря собственным глазам. Вся городская застройка была высечена внутри гигантской золотой жилы.
Ковальски чертыхнулся, его лицо в отсветах нефтяного огня вожделенно пылало. Грей не мог его в этом винить. Даже ему самому пришлось побороть приступ алчности. Целые страны могли финансироваться за счет того непостижимого богатства, что
