Екатерина Коути - Страшный дар

Затем она перевела взгляд, и без того ошарашенный, на зеркало, висевшее над камином, и застыла перед ним уже надолго. Гораздо дольше, чем приличия дозволяли хозяйке дома игнорировать своих гостей. Но Агнесс не могла удержаться. За столько лет она успела изучить, расстроиться и свыкнуться со всеми теми изменениями, которые происходили с ее лицом после качественной истерики. Но где же безобразные алые пятна на лбу и щеках, вечный бич рыжеватых особ с тонкой белой кожей? От рыданий не осталось и следа. Агнесс выглядела как обычно. Или, пожалуй, чуточку симпатичнее.

В выпуклом зеркале отражалась вся комната, и Агнесс увидела, как за ее спиной мистер Хант кланяется пастору, хотя руку ему не подает.

– Ба, мистер Линден! Я рассчитывал на скромное чаепитие, а попал на пир, достойный Валтасара!

– Это все моя племянница. Она обладает артистическим вкусом. Сила наследственности, сэр, – ее покойный батюшка был художником.

Услышав свое имя, Агнесс обернулась. И увидела пятно от чая. Вернее, поняла, что оно никуда не делось. Если смотреть на него в упор, пятно исчезало, а вот если скосить глаза так, что их начинало ломить, на скатерти проступали его смутные очертания. Теперь все стало на свои места. Ну конечно, опять дядюшкины проделки. Хотя на этот раз ему не пришлось ни соль рассыпать, ни бормотать заклинания. Как-то очень естественно все у него получилось.

– Я счастлив, что мне довелось наконец побывать в доме нашего любезного ректора, – проговорил гость, разглаживая бакенбарды. – Или правильнее было бы сказать «в чертогах»? Неважно, неважно. Кстати, ваша давешняя проповедь произвела незабываемое впечатление на прихожан. Можно даже сказать, неизгладимое. Вряд ли ожоги сойдут с ладони Холлоустэпа так уж скоро. Одно не могу взять в толк – как вышло, что он обжег руку прямо в церкви?

Мистер Линден надолго задумался.

– Наверное, беднягу опалил гнев Божий, – глубокомысленно заключил он.

При всей нелюбви к мистеру Ханту Агнесс даже посочувствовала, когда его передернуло. К дядюшкиному сарказму привыкаешь не сразу. Вот уж месяц прошел, а Агнесс все еще вздрагивала от его выходок, словно ей воды за шиворот плеснули.

– Или просто за свечу неловко схватился. Всякое бывает. В любом случае на нашем вчерашнем собрании Холлоустэп наговориться о вас не мог. Да и его приятелям было что о вас сказать. Посему я взял на себя смелость выразить чувствования вашей паствы и вознаградить вас за тот подвиг красноречия. Извольте получить.

Не торопясь, он развернул обертку и продемонстрировал невысокий, светлого дерева пюпитр с железными заклепками. Агнесс подарок совсем не впечатлил, уж слишком неказистым он казался, но мистер Хант, заметив ее скептическую усмешку, поспешил пояснить:

– Сначала я хотел заказать пюпитр из красного дерева с инкрустациями из серебра и слоновой кости. Но, памятуя о том, что духовным лицам не должно принимать дорогие подарки, избрал материалы попроще.

– Рябина и холодное железо? – спросил мистер Линден.

В отличие от Агнесс, он проявил к подарку живейшее внимание, хотя не спешил его брать. Просто разглядывал уж очень пристально.

– Вам не откажешь в догадливости.

– Долго гадать не пришлось.

– Возьмете?

– Возьму, – сказал пастор почему-то с вызовом.

Пюпитр вовсе не казался тяжелым, но мистеру Линдену он оттянул руки. По крайней мере, Агнесс заметил, как широко распахнулись его зрачки и по плечам пробежала судорога, когда он принял подарок.

– Неужели мой дар настолько неприятен вам на ощупь? – забеспокоился мистер Хант, обходя вокруг пастора, державшего пюпитр на вытянутых руках, как-то слишком далеко от себя.

В тусклых глазах гостя, окаймленных сеточкой морщин, забрезжил интерес, нечто вроде восхищения пополам с гадливостью. Как-то раз Агнесс в числе других учениц повели на ярмарку, и стайка девиц под присмотром классной дамы долго порхала среди помостов и шатров. Сколько было возгласов ужаса, когда в кабинке появлялась бородатая женщина и вращала глазами, как заливисто девочки хохотали, глядя, как Панч охаживает дубиной свою супружницу Джуди, какой восторг вызывали акробатки, что вальсировали на ходулях! Один из павильонов предлагал погрузиться в африканские джунгли. С потолка там свисали веревки, довольно схематично изображавшие лианы, на заднике был намалеван слон, больше похожий на свинью с торчащей из пасти макарониной. За решеткой прохаживался воин из какого-то племени, название которого зазывала, похоже, выдумал прямо на ходу. Огромный негр потрясал копьем, скалил зубы и, дико рыча, кидался на зрителей. Вот на него толпа смотрела примерно так же, как мистер Хант на пастора.

– Благодарю вас за искреннюю заботу, но не тревожьтесь на мой счет, – отвечал дядюшка, но Агнесс не могла не заметить, что его пренебрежительная усмешка напоминает гримасу боли.

Настала пора вмешаться.

– Мистер Хант, право же, я на вас обижена. – Агнесс надула губки и погрозила пальчиком. Врать так врать! – А где же гостинец для меня?

Ее настойчивость смутила гостя.

– Простите, мисс, я запамятовал…

– В таком случае, мне придется отнять у дядюшки ваш подарок, дабы он напоминал мне о вас, когда по вечерам я буду открывать свою Библию, – сладко пропела Агнесс. – Дядюшка, не жадничайте и отдайте пюпитр.

Джентльменам не пристало облегченно вздыхать, избавляясь от трудностей, кои, безусловно, закаляют характер. Поэтому пюпитр дядюшка отдал ей не сразу, но когда отдал, в его взгляде читалось: «Спасибо». «А вам за скатерть!» – одними губами сказала Агнесс. Пюпитр она поставила на стол рядом с собой. Ей он, по крайней мере, совсем не мешал.

2

– Джентльмены, вы не откажетесь от чая? – любезно предложила Агнесс.

Как по команде, Джеймс Линден и Джон Хант присели по обе стороны от нее, и пастор прочел молитву перед едой, что случалось не так уж часто. Из-за вечных опозданий племянницы они с ней редко начинали трапезу одновременно, а если начинали, каждый молился про себя. Агнесс зажурчала чайником, и дядюшка почти сразу ополовинил свою чашку, но мистер Хант даже не пригубил ароматный напиток. И кекс не взял, но как раз это Агнесс не расстроило. Им же больше останется. Она привыкла к бережливости, так что воскресный ростбиф всю неделю появлялся на столе в разных ипостасях: то забирался в пирог, то плавал в супе, и это было неизбежным злом, как замерзшие пальцы зимой и сенная лихорадка летом. Зато растянуть на неделю кекс было бы идеей недурной. И Ронана хватит угостить.