Виктор Ночкин - Свирель Гангмара

Противники повалились на мостовую. Петер, оказавшийся сверху, что есть силы продолжал наносить удары. Вонзал, с натугой вытягивал нож и снова бил, не замечая теплых брызг, взлетающих при каждом взмахе, не слушая стихающих воплей Марольда.

Наконец Петер почувствовал, что больше не может вытащить намертво засевший клинок. Колдун сполз с неподвижного тела и, по-прежнему стоя на четвереньках, помотал головой, стряхивая дурман. Перед глазами плыли разноцветные пятна, сердце колотилось так, словно готово было разбить ребра и вырваться наружу… Петер подполз к стене… встал, опираясь о дверной косяк, и заглянул в проем… Луна светила в разбитое окно, заливая серебряным светом опрокинутый стол, разбитую выстрелом Марольда скамью… груды черепков под стеной… и стелющийся над полом ядовитый туман тоже был серебристым в лунном свете.

Мона лежала в стороне от двери, бледная, будто вылепленная из воска статуя. Пол вокруг был усыпан порошками, вяло источающими дымок. Петер кинулся к ней, подхватил на руки, поволок к выходу, на воздух… Девушка открыла глаза.

— Здесь была эта монашка, — тихо проговорила Мона.

— О, Гилфинг, — прошептал колдун. — Эта женщина ради Марольда готова на все!

Мона печально улыбнулась.

— Я оказалась хитрей. Когда Марна попыталась влезть в окно, высыпала из банки порошки, и она потеряла сознание… Марольду не помогла ее любовь. Но я тоже, кажется, уснула…

Тут только Петер понял, что не может больше держать девушку на руках, и осторожно поставил ее. Мона уже пришла в себя настолько, что могла стоять. Она, чуть пошатываясь, сделала несколько шагов.

— Когда Марна появилась в окне, мне стало страшно. Но я высыпала порошки, пошел дым. Она сунулась внутрь, схватила меня… я тоже вцепилась в ее одежду, мы боролись и… Петер, смотри! Марна выронила его, смотри! — громко воскликнула Мона и, быстро нагнувшись, выпрямилась во весь рост. Потом подошла к колдуну и протянула огромный каплевидный алмаз, который в лунном свете сверкал, переливался всеми красками, разбрасывал радужные искры. Чародей неуверенно взял камень. Драгоценность — чистая, холодная, немыслимо правильной формы — казалась чужой на грязной окровавленной ладони Петера.

— Это?..

— Слеза Гунгиллы! — подтвердила Мона. — А Марольд?

— Мертв.

Скрипнула дверь дома напротив, улицу залил теплый оранжевый свет лампы.

— Петер!.. — осторожно позвал сосед. — Петер, это ты?

— Я, дядя Керт! — Маг постарался, чтобы слова прозвучали уверенно, но голос предательски дрогнул. — Дядя Керт, Марольд мертв, нечего бояться. Сходите позовите стражу, а я здесь постерегу.

К удивлению Петера, сосед коротко кивнул, захлопнул дверь и отправился к кордегардии. Совсем не похоже на болтливого трусоватого старину Керта…

А вскоре улица заполнилась топотом, криками, огнями факелов и бряцанием оружия — подоспел Свен с оравой стражников. Несколько минут царила суматоха. Сержант, едва выслушав сбивчивый рассказ Петера, тут же послал двоих солдат за телегой, остальных отрядил искать Марну. Керт убрался сам — и у тела разбойника остались лишь Петер с Моной да Свен. Стражник деловито, не боясь выпачкаться в крови, перевернул труп, наскоро обыскал и стащил с покойника тяжелый широкий пояс. Вспорол ножом плотную ткань и высыпал на ладонь пяток золотых монет. Потом нащупал руку Петера и вложил в нее золото, шепча:

— На, держи, это целое состояние! Только когда спросят, станешь говорить, что действовал по моему приказу. Что мы подготовили Марольду засаду, ловушку… ты меня понимаешь? Смотри, рыжий, я теперь в Пинеде начальником стражи… Хозяином города стану. Сечешь, а? И тебе со мной хорошо будет. Ну, слышишь, чего говорю? Ты — мне, я — тебе! Ты только подтверди, что Марольда по моему приказу… по моему плану…

Загрохотали колеса, появилась телега. Стражники, ворча, принялись грузить трупы разбойника и старого солдата.

Свен громко добавил:

— И вот еще что, рыжий! Ты сможешь тело Марольда так зачаровать, чтобы его тлен не брал? Думаю, господин казначей будет не прочь полюбоваться нашим покойничком! И победителей наградить. Да и его священство тоже пожелает небось глянуть.

Петер кивнул, буркнул: «Ладно!», сунул золото в карман и побрел за отъехавшей телегой. Потом обернулся, махнул рукой Моне и попросил:

— Ты уж подожди меня, ладно? Не уходи больше…

Глава 48

На следующий день Пинед бурлил. Весть о смерти знаменитого разбойника облетела город в мгновение ока. Тело выставили для всеобщего обозрения, цеха объявили день нерабочим (хотя и был четверг), горожане толпами валили поглядеть на мертвого Марольда. Конечно, многим хотелось бы швырнуть камнем, ударить или хотя бы плюнуть в покойника, но приказ нового начальника стражи был строг — солдаты не подпускали никого к телу. Свен собирался демонстрировать труп гонзорским вельможам, которым Марольд успел нанести оскорбления — а таких набралось порядочно. Специально назначенные глашатаи, сменяя друг дружку, непрерывно зачитывали перечень преступлений покойника. Не последнее место в списке занимал злонамеренный оговор честного художника по имени Лукас… А жители Пинеда шли и шли, чтобы по второму и третьему разу полюбоваться трупом.

Да что говорить — к телам погибших стражников подобного внимания никто не проявил. Их тихо похоронили на городском кладбище.

О Марне все как-то сразу позабыли. Теперь, когда Марольд побежден, а священная реликвия нашлась, кому охота разыскивать бывшую монашку? Да и что ей делать в Пинеде? Скитается небось где-то по лесам, если еще жива. Только Петер не мог забыть о зазнобе Марольда, чья любовь давала неслыханное могущество коварному разбойнику. В самом деле, где она теперь? Бежала подальше от этих мест или затаилась поблизости, вынашивая месть? Однако высказать свои сомнения чародей не решался, боялся потревожить Мону.

Петер исполнил приказ и заговорил гроб с телом от тления, а потом будто бы потерял интерес к происходящему. Если его пытались расспрашивать о том, как удалось одолеть опасного противника, колдун разводил руками и старался поскорей закончить разговор. Он проводил почти все время с Моной, с тревогой наблюдая за переменами, происходящими с девушкой. Вся ее целеустремленность куда-то пропала, будто, исполнив долг перед отцом, который сама на себя взвалила, Мона утратила смысл жизни. Она бледной тенью пряталась по углам, отвечала односложно либо обходилась жестами… почти не ела, приводя Петера в замешательство — колдун не знал, как отвлечь девушку и чем заинтересовать. Соседи сторонились странной парочки.