Саймон Грин - Злые чары Синей Луны

О Руперте речь больше не заходила.

– Разве никто из волшебников не в силах помочь Пэйджу? – спросила Фишер, когда подали кофе.

– Шаман пытался, – ответил советник. – Но Долгая ночь наложила отпечаток на душу Энниса, а восстановление души – это работа для высококвалифицированного колдуна. Верховный маг, возможно, и сумел бы что-то сделать, но он давно умер. Многочисленные ошивающиеся в замке колдуны готовы помочь Эннису, но, как ни удивительно, их лекарства стоят очень дорого, а успеха никакого не гарантируют.

– Выжил ли кто-нибудь из женского батальона Джулии? – как можно небрежнее поинтересовалась Фишер, потягивая ароматный напиток.

– Определенно. Единственная, о ком я слышал в последнее время, – Джессика Флинт. Она теперь рейнджер. И неплохо поживает, насколько я понял. – Сэр Роберт нахмурился. – Когда-то я мог назвать поименно всех великих героев Войны демонов и сказать, где они сейчас и что поделывают. Но всех разметало временем. Лишь очень немногие сумели извлечь выгоду из своей доблести и славы. Большинство вернулись к прежней жизни, а у власти остались те же люди, что и до войны. Теперь о героях никто и не вспоминает, разве что в пьяных кабацких попевках. Они так и останутся забытыми и безымянными, пока стране снова не понадобится, чтобы они стали героями. – Он вдруг улыбнулся. – Я-то разыграл карту героя по полной программе. Выскочка, парвеню, презираемый со всех сторон, теперь я – нечто вроде заслуженного политического деятеля. Люди платят за мои советы по всевозможным вопросам. И пока мне удается сталкивать их лбами, они будут продолжать обращаться ко мне за моими очень дорогими консультациями.

– Но вы же ландграф, – удивился Хок. – Разве эта должность теперь не дает власти или престижа?

– К сожалению, нет – с тех самых пор, как ландграфы растранжирили остатки величия, пытаясь повлиять на квестора. Дело не в попытке как таковой, а в ее позорном провале. У проигравших нет друзей. Большая часть Лесного серебра и золота поступает теперь напрямую в Герцогство под горой и Редхарт. Я – единственное, что осталось от голоса Серебра и Золота при дворе. Я делаю, что могу, и складываю в карман гонорары.

– Вы счастливы? – внезапно спросил Хок.

– Счастливее большинства, – помолчав, ответил сэр Роберт. – Когда-то я был героем, а это больше, чем удается большинству людей. И если моя нынешняя жизнь не вполне такова, как я мечтал, то это справедливо и в отношении всех остальных. У меня есть воспоминания о времени, проведенном с принцем Рупертом, когда все, что я делал, было важно, а моя жизнь имела смысл...

– Если бы Руперт и Джулия сейчас оказались здесь, – тихо спросила Фишер, – что бы вы посоветовали им?

– Я бы посоветовал им сражаться за правое дело – не важно, чего это будет стоить и кто пострадает в процессе. Оставаться теми, кем были когда-то. Потому что, видит Бог, страна нуждается во всех своих героях прямо сейчас.

– А как насчет вас?

– Политика развращает, – ответил сэр Роберт. – И я давным-давно сбился с прямой дороги. Нельзя закладывать душу столько раз, сколько это делал я, и по-прежнему называть ее своей. Давайте сменим тему. Поговорим о смерти Харальда.

– Нам придется заплатить за консультацию? – уточнила Фишер.

– Денег стоят советы. Информацию вы получаете бесплатно.

– Кто, по-вашему, убил Харальда? – напрямик спросил Хок.

– У него было множество врагов, – отозвался сэр Роберт, наливая себе еще кофе. Глядя в чашку, он добавил две ложки сахара и медленно-медленно размешал. – Многими врагами он обзавелся умышленно. Пока Харальд оставался просто принцем, он был несравненным политиком, но надев корону, он словно выбросил все свои старые навыки на помойку. Он мог бы договариваться, искать компромиссы ради блага страны... Харальд не пожелал делать этого. Он стал неограниченным монархом и решительно намеревался им остаться. У многих имелись веские причины желать ему смерти. Особенно у его королевы, Фелиции. У нее был любовник. Никто не знает, кто именно (в замке, подобном нашему, сие граничит с чудом), но все знали: кто-то есть. Харальд не мог не слышать сплетен. А последнее, что ему было нужно, в личном или в политическом плане, – это малейшая тень сомнения в происхождении принца Стефена. Особенно после того, как они с ее величеством столько лет прожили бездетными. Но если это и не королева, то вы можете ткнуть пальцем в любую сторону – и с гарантией попадете на врага Харальда.

– Включая вас?

– Я помню Харальда во время последней великой обороны Лесного замка, когда трупы громоздились такими горами, что мы использовали их в качестве баррикад, – медленно проговорил сэр Роберт. – Он хорошо дрался. Как-то раз он спас мне жизнь, хотя, по-моему, не заметил этого. Я бы пошел за этим человеком. Но король Харальд оказался кем-то другим. Словно он приложил максимум усилий, чтобы взойти на трон, а добившись заветной цели, не знал, что с ней делать. Это был монарх, занятый только тем, чтобы не уступить никому ни грана власти, – и к черту права и потребности народа! Я верил в демократию. В глазах Харальда это сделало меня врагом.

– Где вы находились в момент убийства короля? – спросила Фишер.

– Встречался с продемократической группой, выражавшей желание нанять меня. Выяснилось, что мои услуги им не по карману.

– Я думал, вы верите в демократические реформы, – не понял Хок.

Сэр Роберт улыбнулся:

– Я – профессиональный политик. У меня больше нет личных мнений, кроме тех, за которые мне платят. На страну неизбежно надвигается некая форма демократии. Все видели это, кроме Харальда. Идея носится в воздухе и деваться никуда не собирается. Монархия была обречена с того самого момента, как Харальд позволил Магусу открыть Трещину. – Сэр Роберт пристально посмотрел на Хока и Фишер. – Я дам вам один совет. Бесплатно, хоть это и противоречит моим правилам. Берегитесь. В замке очень много людей, имеющих веские причины желать, чтобы смерть Харальда оставалась тайной.

Хок и Фишер едва заметно поморщились.

– Мы знаем, – сказал Хок. – Поверьте, мы знаем.

Сэр Вивиан Хеллстром, прославленный герой Алой башни и главнокомандующий гвардией замка, сидел в одиночестве у себя в покоях и читал неинтересную книгу. Он всегда был один, даже в детстве. Люди боялись Вивиана – из-за его ужасных родителей и из-за того, кем он мог со временем стать. Единственным другом оставался брат, Гавейн, и Вивиан всегда завидовал его непринужденному обаянию, которое прогоняло страх и превращало врагов в друзей. Но Гавейна больше нет рядом. Поэтому сэр Вивиан просто командовал своими гвардейцами, которые восхищались им и повиновались ему, но никогда его не любили. А когда сэр Вивиан не был нужен при дворе, он уходил домой и сидел там в одиночестве, ожидая, когда он снова кому-нибудь понадобится. Потому что быть нужным почти так же хорошо, как быть желанным.