Евгений Дембский - Та сторона времени

На следующий день я был все еще жив. Проснулся я рано, несмотря на трехбалльное похмелье — по шкале в пять баллов. Справиться с ним помогли сытный завтрак и литр кофе — все это я получил у себя в отеле. Час спустя я позвонил Хаю Мэйсону и, не обращая внимания на рык в трубке, сообщил о своем визите. Выкурив три сигареты, я составил список переделок и доработок в новом автомобиле, позвонил в автомастерскую, в которой когда-то столь великолепно оборудовали мой «бастаад», и лишь потом вышел из номера.

Оставив «химеру» в условленном месте с закодированным в дверном замке паролем, я на такси добрался до редакции «Дневных новостей». Сара окинула меня мрачным взглядом, но не протестовала, когда я показал пальцем на дверь кабинета Мэйсона и вопросительно поднял брови. Я вошел. Хай всматривался в экран монитора, шевеля губами, словно пережевывал каждую видневшуюся на нем буковку; сунув левую руку в ящик стола, он достал оттуда два стаканчика. Я сел в кресло. Он выдержал полминуты.

— Что, обанкротился? — спросил он, ударяясь спиной о спинку кресла. — Почему ты еще не достал…

— У меня есть кое-какая работа, — прервал я его, — но ты не стесняйся, у тебя ведь там собственная бутылка.

— Что значит — есть кое-какая работа? Что это за работа, при которой ты не хочешь выпить со мной? — Он прикусил губу.

Я пожал плечами. Хай облизнулся и, спрятав стаканчики, буркнул что-то в микрофон.

— Что случилось?

— Клода убили.

— Вляпался во что-то?

Сара вкатила в кабинет маленький столик с шарообразным термосом, наполненным лучшим в этом городе кофе, и открыла рот, но ничего не сказала. Я налил себе.

— Похоже, что так, — сказал я. — Наверняка так. Но не знаю во что. Мне нужно получить у тебя кое-какие данные. Если они подтвердятся, то я буду по крайней мере знать, у кого есть ко мне претензии.

— А если не подтвердятся?

— Тогда остается месть за что-то, о чем я не имею понятия… психопат, случайность или ошибка. Не знаю, что из этого я бы предпочел.

Хай поднялся с кресла, присел к столику, налил себе кофе и вылил половину чашки в рот, отбивая пальцами правой руки чечетку на подлокотнике кресла.

— А ты не хотел бы увидеть мой домик в…

— Нет, Хай, — поморщился я. — Мне что, там всю жизнь сидеть? Мне нужно знать, что происходит. Ну и Клод…

Мэйсон кивнул и отхлебнул из чашки. Какое-то время он разглядывал термос, постукивая по нему пальцами и шевеля бровями.

— Ты как-нибудь подстраховался? — буркнул он.

— Вся память моего компа будет в твоем распоряжении через месяц после моей, так сказать, возможной смерти…

— Хорошо, — прервал он меня. — Пароль?

— Комп сам с тобой свяжется. — Я погасил сигарету. — У тебя есть кто-нибудь, кто занимается мафией?

— Конечно. — Он встал и сунул руки в карманы брюк.

— Ну так познакомь меня.

— Джеймс Бабич, сто семнадцать. — Он подошел к столу и склонился над интеркомом, что очень походило на прощание, так что я молча вышел.

Проходя через приемную, я послал воздушный поцелуй Саре. Она ответила мне улыбкой, но я видел, что ее обеспокоило отклонение от нормы — она уже привыкла к моим визитам, окропленным виски. Наше воздержание вывело ее из равновесия. Я спустился на второй этаж и нашел комнату сто семнадцать.

Лицо Джеймса Бабича было мрачным, словно пустая много лет ячейка камеры хранения на лежащем в стороне от основных трасс вокзале. На мое приветствие он ответил кивком и повернул ко мне экран монитора, изогнувшись вопросительным знаком.

— Рэм Вуд, — сказал я. — Владелец фирмы «Вудс Холидей», снаряжение для туризма, кемпинга и отдыха.

Бабич прищурился и на несколько секунд поднял взгляд к потолку, а потом, даже не притрагиваясь к клавиатуре компа, заговорил:

— Сорок один год. Одна восьмая примеси черной крови, то есть еще белый. Фирму получил в наследство от отца, точнее, от брата, который унаследовал ее, а девять лет назад погиб в авиакатастрофе. Женат семнадцать лет. Жена Ариадна, двое сыновей, пятнадцати и тринадцати лет. Капитал фирмы…

Я кашлянул и поднял руку. Бабич замолчал и снова вопросительно посмотрел на меня.

— Во-первых, только что началось дело о разводе супругов Вуд, а во-вторых, меня интересуют его связи с преступным миром, особенно с семьями, с кем-нибудь крупным.

— Исключено, — тотчас же среагировал Бабич, быстрее, чем городской компьютер.

— Точно? Вы исключаете такую возможность, или у вас просто нет таких данных?

— Исключаю, — торжественно произнес он, и это прозвучало словно клятва.

Теперь уже я постарался всем своим видом изобразить недовольство. Я немного подождал, но реакции не последовало.

— Что ж, ничего не поделаешь. — Я встал и показал пальцем на коми. — Могу ли я получить копию досье?

Он пожал плечами, явно обиженный моими сомнениями в его компетентности, но ничего не сказал и несколько секунд пообщался с компьютером, после чего мы четверть минуты подождали. Наконец я получил свою дискетку, и мы попрощались.

Я осторожно высунул нос на улицу. Никто мне его не отстрелил ни на станции метро, ни когда я вскочил в подошедший поезд, ни потом, когда я искал телефон. Продравшись через шифры, я вызвал Яйо, чтобы договориться о встрече у меня в отеле. Час я потратил на то, чтобы оторваться от гипотетической погони, а затем, вернувшись в отель, заказал в номер обед для двоих. Тут кто-то появился у дверей. В глазке — лицо Радера. Я показал ему на кресло и коротко рассказал о визите к Мэйсону.

— Теперь проглядим биографию Вуда миллиметр за миллиметром, разложим ее на атомы. Что-то должно быть, — сказал я. — Человек не может вот так, просто, обратиться к мафии без каких-либо связей. Они на это не идут, убивают либо за огромные деньги, а таких у Вуда нет, либо делают это только для знакомых, и только это имеет значение. Начнем. Будешь отмечать все следы, по которым нужно будет пойти.

За обедом мы начали изучать Рэма вблизи и изучали еще полтора часа. Лишь потом Яйо вывел на экран три пункта: две фамилии, в отношении которых у нас были определенные сомнения, а также пребывание Вуда в сержантской школе инженерных войск. Я налил на донышко двух стаканов тонкий слой «альгамены».

— Бесполезно, — сказал Яйо. — Эти ребята наверняка чисты, а то, что в сержантской школе он мог встречаться с разными людьми, ничего не значит. Даже если бы там был кто-то для нас интересный, сомневаюсь, чтобы за два месяца они могли сойтись столь близко. — Он несколько раз ударил костяшками пальцев по бедру.

— Знаю. — Я затянулся так, что почувствовал жар на кончике языка.

Погасив сигарету, я начал ходить по комнате, сунув руки в карманы. После нескольких кругов пальцы коснулись какого-то металлического кружка. Не прерывая ходьбы, я вынул из кармана несчастную подвеску Бонни и бросил ее на стол. После очередного круга я заметил, что Яйо взял ее и разглядывает. Я развалился в кресле и опорожнил свой стакан.