Глен Кук - Коварное бронзовое тщеславие

В вопросах правоприменения для Релвея не существует никаких ограничений. Я ни разу не видел, чтобы он злоупотреблял своим положением ради собственной выгоды, но мошенникам лучше ему не попадаться. Равно как и взяточникам. Релвей никак не может уяснить тонкие моменты, связанные с взятками. Похоже, он уверен, что требование взятки равносильно желанию иметь сломанные пальцы.

– Нервишки шалят, а, Гаррет?

– Мне это свойственно, когда люди выходят из образа.

Он понял. Его ухмылка стала еще шире. Спутница Релвея нервничала не меньше меня. Она бочком пробиралась к своему посту, надеясь оказаться вне зоны досягаемости, когда Релвей придет в себя.

– Просто я в хорошем настроении, Гаррет, – сообщил он мне. – Испытываю удовлетворение. Разумеется, если только вы не собираетесь упреждающе ввести нас в заблуждение.

Ясно. Настоящий Дил совсем рядом. Вот только…

Ага, ну вот и он. Релвей провернул нож, вновь широко ухмыльнувшись.

– Хеления говорит, вы хотите сообщить о незаконных действиях. Потрясающе. Я начинаю питать надежду, что мы таки до вас достучались. – Пауза в несколько ударов сердца – для вящего драматического эффекта, а не в ожидании ответа. – Но больше всего меня радует тот факт, что вы привели ко мне Престона Уомбла. – Он ткнул правой рукой в стражников, которые вернулись с улицы вместе с маленьким лысым человечком самого дурацкого облика, готовым разрыдаться.

– А? – уточнил я.

– Это он вас преследовал.

Здоровяк, державший Уомбла за правое предплечье, доложил:

– Говорит, работает со вчерашнего вечера, босс. Подцепил Гаррета на Холме прошлой ночью.

Похоже, Престон Уомбл, которого я придумал, чтобы привлечь внимание, не собирался держать рот на замке.

Крякнув, начальник сказал мне:

– Вы привели его к нам, чтобы мы его выпотрошили. Набираете очки, Гаррет! Я давно хотел поболтать с Престоном, однако его подруга всегда чуяла нас, прежде чем мы могли захлопнуть ловушку.

– А? – повторил я. Почему я не заметил Уомбла? Неужели настолько отвлекся, что не распознал хвост?

Очевидно.

Это было плохо. В первую очередь – для моей работы.

Один из стражников помельче сообщил:

– Он был не один, шеф. С ним была Элона Мьюриэт.

– Ну разумеется. Но она скрылась, – ответил Релвей. – Конечно, скрылась. Как обычно. Придется удовлетвориться Престоном. – Нахмурившись, он посмотрел на лысого человечка, распластавшегося по стене, точно слизняк, посыпанный солью. Потом снова обратился ко мне: – Мьюриэт такая скользкая, что когда-нибудь выскользнет из собственной шкуры.

Я понял, что не могу сказать ничего осмысленного, но все же проскрипел:

– Кто эти люди? Никогда о них не слышал.

– Отборные ягодки нового урожая отбросов общества, вызревшего в ваше отсутствие.

По некоторым причинам – преимущественно связанным с женщиной, предшествовавшей Страфе – я оставил жизнь, полную приключений, пока не ввязался в неприятности, в результате которых Страфа похитила мое будущее. Мы были знакомы и раньше, но эмоциональные обстоятельства не позволяли проявить наш обоюдный интерес.

– Э-э.

– Люблю людей, которые умеют вовремя промолчать. Ладно. Детали. Престон и Элона – свободные наемники. Их нельзя назвать парой. Возможно, взаимовыгодные партнеры. Они не всегда работают вместе. Не любят перенапрягаться. Похожи на вас. Проныры. Престон весьма предприимчив в быстро меняющихся обстоятельствах, но не слишком хорош в стационарной обстановке, например, на допросе. Он расскажет, почему следил за вами, если знает. Или хотя бы сообщит, кто ему за это заплатил.

Любопытный момент: Релвей назвал их отбросами, а потом уточнил, что я с ними – одного поля ягоды. Я это запомню.

– Престон уже поет, шеф, – подал голос один из мощных парней Релвея. – Их с Мьюриэт наняли следить за этим парнем, чтобы узнать, куда он отправится и с кем будет говорить.

– Имена?

– Порочная Мин.

«А?» – читалось в глазах Релвея.

– Кто?

– Еще одно не знакомое мне имя, – заметил я.

– Марти? – Релвей обеими руками поманил стражника к себе.

– Престон говорит, женщина средних лет, очень крупная, в роду были гиганты, зубы как у пираньи, которая не научилась их чистить, дыхание под стать мордахе, скверный характер. И плохое чувство стиля. Говорит, ему очень жаль, но он был так напуган, что не рассмотрел ее как следует. Говорит, Мьюриэт расскажет больше, когда мы ее поймаем.

– Как будто это когда-нибудь произойдет, – фыркнул Релвей. – Ладно. Надерите ему задницу. Пока нам не в чем его обвинить, потому что тупость – еще не преступление, но мы можем задержать его по подозрению, или с целью защиты, или еще зачем-нибудь.

Маленький уродец смерил меня оценивающим взглядом, словно считал, что мне самое место в камере рядом с Уомблом. И, возможно, всерьез обдумывал эту мысль, хотя бы потому, что над «вольными стрелками» нет адекватного государственного контроля. Затем сказал:

– Итак, Гаррет, вы считаете, что существует связь между тем, что вы хотите сообщить мне, и фактом, что некие интеллектуальные родственнички сели вам на хвост?

– Возможно. Но не знаю, в чем причина.

Хрена лысого я не знал, учитывая мою связь с Альгардами. Мне доставалась не только любовь Страфы. Вместе с ней я получал все причитающееся семейству с Холма – или по крайней мере край их пыльного облака.

12

Стражники забрали Престона в его новый номер. Более гостеприимный начальник Релвей отвел меня в свою личную квартиру, также служившую его рабочим местом. Прежде чем он добился своего нынешнего положения, здесь располагались две тюремные камеры. Релвей убрал несколько решеток и запер дверь одной из камер. Уединением тут и не пахло, хотя поблизости никого не было.

Я чувствовал себя неуютно, хотя неоднократно бывал у Релвея. Тот осознавал мой дискомфорт и наслаждался им. Однако удержался от искушения предложить представить себе, каково жить здесь на постоянной основе.

Дил Релвей знает, что кроме него ни один человек в мире не является достаточно честным и надежным, чтобы не заслуживать тюремной камеры. Дил Релвей – единственный столп идеальной непогрешимой добродетели.

Я преувеличиваю, но не слишком.

Его терпение, терпимость и самоконтроль позволяли предположить, что он что-то задумал. И считал, что я могу помочь. Однако Релвей не стал сразу ничего объяснять. Он медлил.

– Генерал Туп сегодня отсутствует, поэтому Хеления пришла ко мне, – сказал он. Сделал паузу. Я тоже хранил молчание. – Она говорит, вы наткнулись на новую преступную инициативу.

Неужели какие-то из моих слов навели женщину на эту мысль? Возможно, она это услышала или выдала Релвею после того, как мое сообщение переварилось в ее голове. Однако предположение было здравым. Именно по этой причине я пришел в Аль-Хар.