Дело о фамильном проклятии - Лариса Куницына
— Но не лучше ли будет, чтоб этим занялись ваши служащие? — нервно спросил де Турнье.
— В этом нет необходимости. Я сам знаю, как ведутся дела на рудниках.
— Но не обременительно ли благородному титулованному рыцарю заниматься столь презренным делом? — вкрадчиво спросил стряпчий, покосившись на де Турнье. — Может, всё-таки лучше поручить это дело вашим верным слугам?
— Думаете, их можно подкупить, или хотите получить отсрочку? — снова съязвил Джин Хо. — А вы тем временем накинете тысчонку и склоните хозяина к сделке?
— Вы пытаетесь оскорбить меня? — ничуть не обидевшись, уточнил Ребель. — Я — честный человек.
— Это видно по вашему лицу, — успокоил его лис. — И по перстню с рубином, который стоит в десять раз больше, чем провинциальный стряпчий может заработать за год.
Тот поспешно накрыл ладонью свой перстень и с мрачным недовольством посмотрел на наглого мальчишку.
— Отец, я полагаю, мы можем предоставить его сиятельству то, что ему нужно, — поспешно проговорил Дамьен, обратившись к отцу. — Мне известно, что господин граф сам объезжает свои рудники и изучает отчёты управляющих и сопутствующие документы.
— Кто я, чтоб перечить наследнику моего господина? — кротко отозвался барон. — Но будь любезен, Дамьен, займись этим. Сам проследи, чтоб Сюркуф передал все необходимые бумаги и немедленно.
— А если он заартачиться или будет юлить?
— С чего бы?.. Впрочем, действуй так, как сочтёшь нужным. Всё равно это всё скоро достанется тебе.
Старый барон тяжко вздохнул и Марк, взглянув на него, вдруг заметил, что его расшитый золотом камзол висит на нём, как на вешалке, драгоценные нити шитья кое-где вылезли и истрепались, а коричневый бархат вытерся и приобрёл сероватый оттенок.
— Ах, стоит ли говорить о делах за столом? — пытаясь скрасить неловкость, заговорила баронесса, которая до этого с тревожным вниманием следила за разговором. — Быть может, мы найдём более приятную тему?
— Приятную? — барон непонимающе посмотрел на неё, а потом перевёл взгляд на графа. — Простите, ваше сиятельство. Я устал, уже поздно. Позвольте мне удалиться.
— Не смею вас задерживать, ваша светлость, — кивнул Марк.
К барону тут же подошёл лакей и помог ему подняться, после чего увёл.
— Мой бедный отец, — пробормотал Дамьен, глядя ему вслед. — Кто б мог подумать, что исчезновение сестры так подкосит его силы!
— Он, и правда, убит горем, — со скорбным выражением кивнула баронесса. — Мало ему было одной утраты, но теперь и Жильбер вот-вот покинет этот мир. Они так сблизились после того, как не стало нашей девочки.
— Почему же не стало? — спросил Джин Хо. — Я слышал, что её не нашли, то есть нет никаких оснований считать, что она умерла. Может, она сбежала или её похитили. В любом случае остаётся надежда, что она жива.
— Увы, нет, — вздохнула баронесса. — С тех пор нет никаких известий о ней, никто не требовал выкуп, и она не послала нам ни единой весточки. Она так любила отца, что не стала бы так мучить его. Что ж до побега, они с Жильбером так трогательно любили друг друга, зачем же ей сбегать, когда уже была назначена свадьба?
— Я слышал, что это проклятие, — заметил Ребель, отложив на край тарелки обглоданную косточку каплуна. — И в доме творится что-то непонятное. По ночам я часто слышу шаги, словно каменная статуя марширует у меня над головой или по коридору.
— Вы тоже слышали? — встрепенулся де Турнье. — Я думал, что это кто-то из слуг.
— Слуги, как я заметил, передвигаются бесшумно. Они хорошо вымуштрованы. Я полагаю, это призрак.
— Вы ошибаетесь, — попытавшись улыбнуться, проговорила баронесса, но её взгляд стал испуганным.
— А ещё я слышал, что в подвале замка, в склепе баронов Олондов есть надгробие, украшенное серебром, — добавил де Турнье. — Если б ваш супруг был менее щепетилен и продал эти украшения, то у него не было бы нужды продавать рудник.
— Но, может, он не решается сделать это, потому что знает, чей призрак выхаживает по замку ночью, — предположил Ребель.
— Прекратите, господа! — перебил их капитан Лафар. — Это, в конце концов, бестактно, вести подобные речи в присутствии хозяйки замка.
Оба гостя смолкли, занявшись едой, а баронесса одарила его измученной улыбкой.
Дальнейший разговор не клеился, да никому и не хотелось его продолжать. Ничего не значащие фразы скоро сами собой иссякли, и поздний ужин закончился в полном молчании.
Марк покинул столовую вскоре и вместе с ним ушёл сытый, а потому довольный жизнью Джин Хо. Они вернулись в покои короля Франциска. Камин почти прогорел, но ощущение промозглости никуда не ушло. Постель была застелена чистым бельём, однако, оно было немного влажным и пахло затхлостью. За окном дождь всё так же колотил по карнизу, и Марк, забравшись в постель, надеялся вскоре уснуть под его мерный шум, но ему было холодно. Он ворочался, чувствуя неровности старого тюфяка, а потом к нему под одеяло залезло что-то лохматое. Он с раздражением попытался выпихнуть лиса наружу, но тот оскорблённо взвизгнул и всё же прижался к нему пушистым боком. Марк смирился, однако, вскоре почувствовал приятное тепло, исходившее от зверя. Он расслабился и, наконец, уснул.
Ночью его разбудили странные звуки наверху. Дождь уже закончился, и было очень тихо, потому грохот, раздавшийся сверху, выбросил его из сна. Марк какое-то время прислушивался, стараясь понять, что происходит. Ему казалось, что кто-то этажом выше опрокинул на пол стул. Потом послышались тяжёлые шаги и всё смолкло. Лис заскулил во сне и начал быстро перебирать лапами, словно убегая от какой-то опасности. Марк поспешно положил руку на его шею и погладил. Зверь издал жалобное бормотание, но затих и уже не беспокоил своего друга до самого утра.
Вторая жертва
Марк проснулся оттого, что по его спальне кто-то ходил. Он узнал приглушённые голоса своих оруженосцев, которые растапливали камин и накрывали стол к завтраку. Лис спал, но когда Марк откинул одеяло и чуть подвинул его, чтоб встать, он что-то сонно пропищал, потянулся и заколотил пушистыми хвостами по постели.
Марк поднялся и с сомнением посмотрел на запотевший кувшин в тазу. Его давняя привычка умываться ледяной водой теперь казалась ему не совсем разумной, потому что за ночь холодную спальню выстудил сквозняк. И всё же он умылся, растёрся полотенцем и поспешно оделся. Лишь после того, как тёплый бархат согрел его тело, а протянутые к камину руки ощутили
