Руслан Галеев - Радио Хоспис

– Надо найти вам одежду, – сказал Стас.

– Да, было бы неплохо.

Стас встал, открыл шкаф. Вместе они выбрали три старых, слегка поеденных молью пальто, два пиджака и свитер с кожаными заплатами на локтях.

– А тебе? – спросил Скальп. – У тебя тут тоже…

Он показал на плечо, Стас обернулся. Он и не заметил, что его плечо тоже в крови. Видимо, тогда, на повороте, когда уже раненного Бруно бросило в его сторону…

– Да, пожалуй…

Стас сунул руку на верхнюю полку шкафа, отодвигая стопку рубашек. И увидел шкатулку. Он ее не помнил, небольшая, деревянная. Очень простая. Снял с полки, открыл. В шкатулке лежали его письма. Письма из мореходки, письма с фронтов, письма из госпиталя, письма из города. Наверное, все, какие он написал отцу. Их было немного, Стас никогда не любил писать. Снова тисками сдавило сердце, Стас прислонился лбом к холодному ребру верхней полки, судорожно выдохнул сквозь сжатые зубы.

– Все нормально? – Скальп поддержал его под локоть, попытался заглянуть в лицо.

– Да. Просто… Да, все нормально.

Стас снова посмотрел на шкатулку и только теперь заметил приклеенный к обратной стороне крышки конверт. Без марок, без штемпелей. Размашистым почерком отца было написано: «Сыну».

Стас осторожно оторвал конверт. Не заклеен. Скальпель похлопал Стаса по плечу и вышел из кабинета. Стас сел, вынул из конверта лист, развернул.

«Здравствуй, Станислав. Надеюсь, что необходимости в этом письме не будет и мне удастся рассказать тебе все лично. Однако я обязан учитывать и иные обстоятельства. С недавнего времени я заметил, что за мной следят.

Полагаю, причина в следующем. Два года назад я был приглашен в числе прочих ученых принять участие в научном проекте, целью которого было изучение новых видов жизни и способов борьбы с ними или их контроля. Мне удалось достаточно далеко продвинуться в своей области изучения мутации животных, выявить ген, ответственный за изменения. В частности, мне удалось доказать, что изменения большинства живых видов обратимы, причем в естественном порядке. Другими словами, спустя несколько поколений эти виды должны были вернуться к изначальному, предшествующему мутациям состоянию. Что же касается других видов, а их немного, и в основном это относится к наиболее агрессивным, то, хотя их изменения и являются необратимыми, они – тупиковая ветвь, стремительно идущая к вырождению. Я рискую предположить, что спустя десять, максимум пятнадцать лет виды, которые часто называют упырями или нетопырями (в действительности они удивительно разнообразны и по-своему весьма интересны), вымрут полностью. Их репродуктивная функция ущербна, и даже если им удается произвести потомство, то в основном оно погибает в младенчестве. Полагая, что это прекрасная новость, я поспешил доложить о ней непосредственному руководителю проекта, Герману Герингу. Я просил как можно раньше обнародовать эту информацию, поскольку, безусловно, она дала бы людям надежду на более благоприятное будущее. Однако мои исследования мгновенно засекретили, и лично мне запретили распространять данную информацию. Мне не ясна причина этих действий, более того, она видится мне лишенной всякой логики. Я отказался от дальнейшего участия в проекте. И уже на следующий день обнаружил слежку. Мало того, я оказался в списке тех, кто не имеет права на выезд из Периметра. Я пытался звонить тебе, но с моим телефоном что-то происходит, полагаю, тоже не случайно.

В силу всех этих обстоятельств я и решился написать тебе это письмо.

В эту нелегкую минуту мне очень не хватает тебя, мой мальчик.

Ниже дата. За три дня до смерти…

Стас медленно сложил лист и убрал его в конверт. Долго сидел, глядя на бумажный прямоугольник. В голове теснились мысли, но они не задерживались, проносясь трассирующими пулями.

Потом в кабинет вошел Шрам с папкой Гейгера в руках. Сел напротив Стаса. Заглянул в глаза.

– Ты как, старик?

– Плохо, – признался Стас. – Похоже, мой отец умер не сам. Похоже, это не было случайностью…

– Да… Этот твой… Гейгер. Он то же самое сказал.

– Да…

– Ты знаешь, мы тут с Алисой покопались в папке. Не против?

– Нет, конечно.

– Так вот, мы нашли кое-что. Это интересно.

Шрам открыл папку, вынул несколько листов.

– Тут про брата Гейгера. Точнее, про его исследования. Вообще-то это какая-то философия, но почему-то эта область в проекте считалась приоритетной.

– И что там?

– Вот, слушай. Несколько ученых, в том числе Георг Гейгер, занимались… как это назвать? Ну, короче, вроде как разработкой нового взгляда на мироздание. Но это были не просто слова, Стас, они на полном серьезе говорили о возможности им управлять. То есть, исходя из этих выкладок, тот, кто мог влиять на мироздание, получал практически неограниченные возможности. Становился богом, понимаешь?

– Бред какой-то…

– Вот, и Гейгер пишет, что это бред. Но его брат верил в этот бред безоговорочно. Он и еще какой-то… секунду… – Шрам пробежал глазами текст, – какой-то Тесла. Слышал о нем?

– Нет.

– Не важно. В общем, судя по всему, они сумели добиться каких-то результатов. Тут непонятно написано, но вроде как они сумели мгновенно переместить предмет на огромное расстояние. Или заставили поверить в это наблюдателей, тут мутно. В общем… Не знаю кто, но, похоже, сам Георг Гейгер дошел до мысли, что эти возможности не должны попасть в руки людей. В смысле люди же не боги. А теперь самое интересное. Готов?

– Не тяни, Шрам.

– Сейчас. Терпение. – Шрам порылся в папке и выудил блокнотный лист. – На, читай.

Стас взял лист, поднес под свет настольной лампы. Убористым почерком Гейгера было написано: «Взрыв в гаражах. Не успели. Тесла? Он мог покинуть проект, мог скрываться. Георг прав?»

– Черт побери…

– Это, я так понял, твои парни, по твоему делу, – кивнул Шрам. – Наверное, те ученые в гаражах, они как раз и были из проекта, та группа, что работала вместе с братом Гейгера… А значит…

Алиса вбежала в кабинет, Стас увидел ее лицо и вскочил. Она была бледна, руки прижаты к груди, губы дрожат.

– Что случилось?

– Там, наверху… – Алиса оглянулась. – Там открывают дверь.

Арчи, Шрам и Скальпель стояли в зале, прижавшись спинами к столу с ретортами, направив оружие на спираль винтовой лестницы. Стас судорожно заряжал охотничий карабин отца. Алиса застыла в дверях кабинета с кольтом в руках. Стас и сейчас не мог не заметить, что, несмотря на страх, ее руки не дрожат. Эта сильная женщина могла за себя постоять.

Когда стих рокот механизма, открывающего потайную дверь, Стас вогнал в патронник последний патрон и присоединился к друзьям.