Кира Измайлова - Футарк. Второй атт

– Сочувствую, – искренне сказал я и вдруг вспомнил одну мысль. – Скажите, а из драгоценностей ничего не пропало? Сирил сказал, что их по всему вагону собирали, что-то могло… как там говорится?.. прилипнуть у кого-то к рукам.

– Соображаете, мистер Кин! – довольно улыбнулся он. – Проверяли по описи. И правда, кое-что, как вы сказали, к рукам прилипло, но все это вернули владельцу. Ну бусы еще жемчужные рассыпались, не знаю, может, нескольких бусинок и не досчитались. Это из дорогого.

– А что, у миссис Флип были и дешевые украшения? – неловко пошутил я.

– Ага, – ответил Пинкерсон. – Было. Одно. Сейчас… – Он покопался в записях и нашел огрызок чуть ли не оберточной бумаги с характерными жирными пятнами. – Вот, описание. Подвеска размером примерно полтора дюйма, в виде изогнувшей спину кошки. Сделана из алюминия, глаза кошки из нефрита.

– Из алюминия? – удивился я. – Что за странная причуда!

– А-а… – Он махнул рукой. – Не поверите, по этой безделице мистер Флип сильнее убивается, чем по жемчугам! Говорит, это первое украшение, которое он жене купил на заработанные деньги. Тогда мода такая была, из алюминия побрякушки делать…

– Точно, – вспомнил я. У тетушки тоже что-то подобное имелось, брошка, кажется. – Алюминий в те годы был редкостью… Хм, а неплохо, значит, мистер Флип подзаработал, раз купил жене такую вещь!

– Ну, это дело десятое, главное, что подвеску мы не нашли, – сказал инспектор. – Может, в щель какую завалилась, не разбирать же вагон по кусочкам!

– Интересно, зачем она везла с собой такую вещь? – подумал я вслух. – Вряд ли она собиралась в ней покорять австралийские салоны!

– Мистер Флип говорит, жена всегда ее с собой носила, на удачу, что ли, – проинформировал Пинкерсон.

– Ах вон оно что… Понятно…

– Собственно, это все, мистер Кин, – сказал инспектор, подравнивая стопку разнокалиберных бумажек. – Теперь кто кого переупрямит – или я Флипа, или… А, все равно я упрямее!

Я невольно засмеялся: сейчас малорослый Пинкерсон напоминал не галчонка, а фокстерьера, вцепившегося в чью-то лодыжку. А кусаются фокстерьеры очень и очень больно, и отбиться от них крайне сложно!

– Ну что ж, спасибо, что уделили время для беседы, – сказал я, поднимаясь. – Пожалуй, мне пора.

– Ага, – ответил он. Светскими манерами инспектор похвастаться не мог. – И всыпьте там вашему кузену, чтоб пастора не пугал больше. А то мне только вот еще привидений не хватало!

– Непременно всыплю, – улыбнулся я и хотел было откланяться, как вдруг Пинкерсон окликнул:

– Мистер Кин, погодите минуточку!

– Что такое? – обернулся я, решив, что инспектор вспомнил еще о какой-нибудь улике.

Пинкерсон, привстав на цыпочки, внимательно вгляделся в мое лицо (роста он, повторюсь, был небольшого).

– Сдается мне, – задумчиво произнес он, – что когда я вас видел в Лондоне, глаза у вас были разного цвета. Один голубой, другой зеленый. А сейчас оба голубые.

– Совершенно верно, – подивился я такой наблюдательности. Помнится, инспектор Деверелл далеко не с первого раза заметил, что глаза у меня разные, да и Таусенд долго не обращал на это внимания.

– И как это вы проделываете? – прищурился он. – Хотя не говорите. Уже понял. Второй глаз искусственный.

– Именно, – вздохнул я.

– А справочка от врача у вас имеется? – спросил Пинкерсон.

– Какая справочка?!

– Что вы за рулем безопасны для окружающих. Вы же на машине? Ну да, бензин, дым, – принюхался он. – Перчатки такие, чтоб по рулю не скользили, значит, сами водите. Ну так что, мистер Кин?

– Мало было на мою голову инспектора Таусенда, – пробурчал я, – теперь еще и вы!

– А что инспектор Таусенд?

– А он тоже все порывался запретить мне водить автомобиль!

Пинкерсон совершенно несолидно хихикнул.

– Здорово я вас разыграл? – весело спросил он.

– Э-э-э… Погодите, вам Таусенд, что ли, рассказал?!

– Нет, я сам догадался. А разыграл – это про справочку. Обойдусь. Раз уж вы до сих пор никого не задавили и в Лондон свободно ездите, то и ладно.

– Слава богу, – искренне сказал я. – А то пришлось бы мне шофера нанимать! Еще не хватало…

– Мистер Кин, а вы в автомобилях разбираетесь? – спросил вдруг Пинкерсон.

– Немного, – осторожно ответил я. – Доводилось даже чинить. А почему вы спрашиваете?

– Да я как-то в них мало понимаю, – вздохнул он. – Вот и приходится сведущих людей искать.

– У вас что, самобеглая телега поломалась? – поинтересовался я шутливо.

– Не у меня, – загадочно ответил инспектор. – У Флипа.

У меня в голове будто щелкнуло.

– Погодите, вы хотите сказать, что поломка была неслучайной? Кто-то это подстроил, чтобы миссис Флип пришлось ехать поездом?

– Ага, – сказал он. – Я уже у шофера спросил, что там такое приключилось. Да только он мудреных слов наговорил, а я не знаю, что это за штуковины. Записать вот записал, теперь, говорю, надо механика найти и спросить, ломается ли это, а если да, то как именно и насколько долго чинить придется. А то сегодня Флип уже на своем авто рассекал… Как-то мне это подозрительно.

– И правда, подозрительно, – согласился я. – Хм, а у кого вообще был доступ к автомобилю?

– Да у всех, кто в доме, – ответил Пинкерсон. – У любого слуги, у самого Флипа, у компаньонки той же… Ну, она-то вряд ли, конечно, могла что-то испортить, не женское это дело.

– Понятно… – протянул я. У меня промелькнула какая-то мысль, но поймать я ее не успел. – Ну что ж, мне пора. Удачи, инспектор!

– И вам того же, – кивнул он и вернулся к своим бумажкам.

Дома меня поджидал Сирил. Я ожидал, что он будет подпрыгивать от нетерпения, стремясь узнать новости, но этот негодяй дремал в кресле у камина. От него отчетливо пахло коньяком. Ну разумеется, дорвался до дармовой выпивки…

– Сирил, – ласково сказал я ему на ухо, – Сирил, солнышко, тебе, случайно, не попадались на глаза мои серебряные часы? Знаешь, такие, у них еще гравировка на крышке в виде кактуса…

– Угум… – ответил он сквозь сон и сунул руку в карман. – Эти, что ли?

– Эти, дорогой кузен, эти! – Я отобрал у него свою собственность. Ну так и есть, несколько царапин! – И как они попали к тебе в карман, скажи на милость?

– Ну я взял ненадолго… – Сирил соизволил проснуться и зевнул. – Тебе жалко, что ли? Я же их не потерял, не проиграл, не испортил…

– Поцарапал!

– Жмот, – припечатал кузен и хищно оглядел столик. – А что, коньяк уже кончился?

– Благодаря тебе – да, – ответил я. – А теперь скажи, душа моя, какого черта ты перепугал пастора?! И каким образом?!