Джим Батчер - Лики смерти
– Мы опоздали, – негромко произнес Майкл. – Они успели довершить обряд?
– Угу, – кивнул я и сел на край стула.
– Гарри? – спросил Майкл.
– Столько крови... – сказал я. – Он ведь совсем не крупный человек был. Ни за что не подумал бы, что крови может быть так много.
– Гарри, мы здесь все равно ничего больше сделать не можем.
– Я ведь знал его, и он был всего чуть выше среднего роста. А крови хватило на всю эту живопись... На ритуал.
– Нам надо идти, – сказал Майкл.
– И что делать? Чума уже запущена. Вполне возможно, мы уже заразились. Если мы уйдем отсюда, мы только поможем разносить ее. Плащаница у Никодимуса, и он, возможно, ищет сейчас битком набитый школьный автобус или что-нибудь в этом роде. Он ушел. Мы опоздали.
– Гарри, – настаивал Майкл. – Нам лучше...
Злость и досада друг вспыхнули во мне ослепительным огнем.
– Если вы сейчас начнете бубнить про веру, я вас убью.
– Не думаю, – вздохнул Майкл. – Я слишком хорошо вас знаю.
– Заткнитесь, Майкл.
Он шагнул ко мне, прислонил трость-ножны к моей ноге и, не говоря ни слова, отошел к стене и принялся ждать.
Я взял трость в руки и вытащил сияющий холодным металлическим блеском меч дюймов на пять или на шесть. Потом задвинул обратно, подошел к Широ и как мог привел его останки в порядок. Покончив с этим, я положил меч рядом с ним.
Когда он закашлялся и пошевелился, я едва не взвизгнул от неожиданности.
Мне и в голову не могло прийти, что кто-то способен выжить после таких истязаний. Но Широ хрипло вздохнул и открыл глаз. Другой глаз вытек, и глазница смотрелась запавшей, ввалившейся.
– Блин-тарарам, – пробормотал я. – Майкл!
Мы с Майклом бросились к столу, едва не столкнувшись. Широ потребовалась секунда, а может, и две, чтобы сфокусировать взгляд на нас.
– А, хорошо, – выдохнул он. – Устал уже вас ждать.
– Его нужно срочно в больницу, – сказал я. Старик едва заметно покачал головой:
– Поздно. Смысла нет. Веревка. Проклятие Вараввы.
– О чем это он? – спросил я у Майкла.
– О веревке, что на шее у Никодимуса. Пока он носит ее, он не может умереть. Мы полагаем, это та самая веревка, которой воспользовался Иуда, – тихо пояснил Майкл.
– А что за проклятие Вараввы?
– Точно так же, как римляне оставляли за иудеями право раз в году прощать одного осужденного преступника, веревка позволяет Никодимусу насылать смерть, которой нельзя избежать. Вараввой звали преступника, избранного иудеями, хотя Пилат хотел освободить Спасителя. Проклятие названо так в память об этом.
– И Никодимус обратил его против Широ?
Широ снова чуть дернул головой, и на губах его вдруг заиграна слабая улыбка.
– Нет, мальчик. Против тебя. Он просто взбесился, когда ты смог бежать от него, несмотря на подвох.
Блин-тарарам! То энтропийное проклятие, которое едва не убило меня, а вместе со мной и Сьюзен. Секунду-другую я потрясенно переводил взгляд с Широ на Майкла и обратно.
Майкл кивнул.
– Мы не можем остановить проклятие, – сказал он. – Но мы можем занять место его объекта, если такова наша воля. Вот почему мы хотели, чтобы вы не вмешивались, Гарри. Мы боялись, что Никодимус изберет мишенью вас.
Я так и смотрел то на него, то на Широ. Предметы расплывались в моих глазах.
– Черт, – сказал я. – Это я должен был лежать на этом столе.
– Нет, – возразил Широ. – Ты многого еще не понимаешь. – Он закашлялся, и лицо его перекосилось от боли. – Ты сможешь. Сможешь. – Рука его коснулась меча. – Возьми... возьми это, мальчик.
– Нет, – пробормотал я. – Я не такой, как вы. Как вы все. И никогда не стану таким.
– Помни... Бог видит сердца, мальчик. А я сейчас вижу твое. Возьми меч. Храни его надежно, пока не найдешь его настоящего владельца.
Я протянул руку и взял трость со спрятанным в нее мечом.
– Но как я узнаю, кому его вручить?
– Узнаешь, – прошептал Широ совсем тихо. – Доверься сердцу.
Саня вошел в комнату и остановился рядом с нами.
– Полиция слышала выстрелы. Там спецподразделение готовится к штур... – Он осекся, уставившись на Широ.
– Саня, – шепнул Широ. – Пора прощаться, друг. Я горжусь тобой.
Саня опустился на колени и поцеловал старика в лоб, испачкав губы кровью.
– Майкл, – продолжал Широ еще тише. – Наше дело теперь в твоих руках. Будь мудр.
Майкл положил руку на бритую голову Широ и кивнул. На лице его застыла мягкая улыбка, но в глазах стояли слезы.
– Гарри, – прошептал Широ. – Никодимус боится тебя. Боится, что ты видел что-то. Не знаю что.
– Пусть его боится, – сказал я.
– Нет, – сказал старик. – Не дай ему обезвредить тебя. Ты должен найти его. Забрать у него Плащаницу. Пока он касается ее, чума разрастается. Как только он отпустит ее, все пройдет.
– Мы не знаем, где он, – признался я.
– Поезд, – прошептал Широ. – Резервный план. Поезд на Сент-Луис.
– Откуда ты знаешь? – спросил Майкл.
– Говорил дочери. Они думали, я мертв. – Широ устремил на меня взгляд единственного глаза. – Останови их.
Горло свело судорогой. Я кивнул. Я даже смог выдавить из себя:
– Спасибо.
– Ты поймешь, – сказал Широ. – Скоро.
А потом он вдохнул – как человек, скинувший с плеч тяжелую ношу. Глаз его закрылся.
Широ умер. В смерти его не было ничего прекрасного. Ничего величественного. Его жестоко истязали и убили – и он позволил, чтобы все это случилось с ним, а не со мной.
Но когда он умер, на губах его играла легкая, спокойная улыбка. Наверное, так улыбается тот, кто шел своим путем, не отклоняясь. Тот, кто служит чему-то важному, гораздо более важному, чем он сам. Кто отдал свою жизнь добровольно и обдуманно – даже если и не с радостью.
– Мы не можем оставаться здесь, – нарушил тишину Саня.
Я встал и повесил трость с мечом на плечо. Меня пробрал озноб, и я поежился. Потом положил руку на лоб: он был горячий, и по нему катился пот. Чума.
– Угу, – сказал я и вышел из комнаты, возвращаясь к залитой кровью лестнице. – Часы бьют.
Майкл и Саня старались не отставать.
– Куда мы идем?
– На летное поле, – ответил я. – Он умен, он догадается. Он должен уже ждать нас там.
– Кто? – не понял Майкл.
Я не ответил. Тем же путем через склад-гараж я вывел их на залитое асфальтом поле. Стоило нам отойти от здания на сотню ярдов, как я снял с шеи свой амулет-пентаграмму и, подняв над головой, направил в него заряд воли. Пентаграмма засияла довольно ярким голубым светом.
– Что вы делаете? – удивился Саня.
– Подаю сигнал, – ответил я.
– Кому?
– Транспорту.
Не прошло и минуты, как до нас донесся свистящий рокот вертолетных лопастей. Небольшая бело-голубая машина зависла над головой и мягко (особенно если учесть спешку) опустилась на рулежную дорожку перед нами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});