Евгения Чепенко - Ведьма и закон

– Ме-э, – еще раз проблеял Мурз и подергал себя за бороду. Нервозность, начавшаяся всего с пары «мэ», возрастала.

– Вы ее убили? – задал новый вопрос Зверобой.

– Ме-э-э-эт, – воскликнул Сатир, подскочив от неожиданности так, что стул с грохотом рухнул на пол. Его копыта глухо застучали по ковролину. – Как можно было та-ме-э-кое предположить?!

Маруся с любопытством наблюдала за беспокойным заламыванием рук козлобородым.

– Когда ты видел ее в последний раз? – вернулся к изначальному вопросу черт.

– Я требую защитника!

– Ты – не подозреваемый.

– Тогда я вызываю своего.

– Тогда я вызываю Лика.

– Семь лет назад явилась ко мне, хотела исчезнуть. Я ей помог. С тех пор не видел, – без пауз протараторил Мурз и таки не удержался от очередного нервно-природного… – Ме-э.

Маруся прикрыла рот кулаком, сдержав смешок, и про себя отметила новую интересную деталь: Сатир отчего-то испугался свидания с их шефом. Вполне вероятно, это было как-то связано с той историей про машину Иму. Козлова ее надолго запомнила. День тогда вообще выдался довольно запоминающийся.

– Мм, – довольно заулыбался Зверобой. – Я так и думал. Передавай привет Кри.

Или все же дело не в Иму. Козлова готова была дать себе в лоб за недогадливость.

Сатир нервно задергал носом и сощурил свои желтые глаза с линиями горизонтальных зрачков. Из-за его трепещущего куцего хвоста – стоит отметить, основной гордости Мурза из-за количества естественных рельефных мышц заерзала шелковая жилетка.

– Это все? – благодушное глуповатое настроение покидало Сатира, теперь он готов был бодаться.

– Новое имя, сопровождающая легенда, куда направилась.

– Свиток отдам, и вы уходите.

– Договорились. – Черт поднялся со стула.

– Минуту. – Сатир недовольно фыркнул, развернулся и покинул веранду.

– Чудесный вид, – переключился на Русю Зверобой. Видимо, в его мыслях на данный момент она занимала приоритетную позицию.

– Свиток? – не обратила внимания на слова сослуживца ведьма. – Еще один поклонник исторического наследия? Это уже не смешно даже. Может, еще с порога кладенцом размахивать начнем и посохом трясти?

– Сказала женщина с метлой, – усмехнулся черт, с любопытством первооткрывателя рассматривая собеседницу.

– Я… – Маруся запнулась. – У меня фобии. Выбора особо нет.

– А с Ликом катаешься.

– Зелье пью. – Руся недовольно поджала губы, но взгляда от лица Зверобоя не отвела.

– Зелье пьешь, но со мной не села.

– Лик – шеф.

Черт на мгновение призадумался, не забыв сопроводить свою задумчивость многозначительным «хм».

– И то верно, – наконец резюмировал он и снова с видом истинного ценителя уставился на восхитительный вид за прозрачными раздвижными дверями веранды. – Я б искупался.

Козлова развернулась на диване и проследила взгляд черта. Вид и вправду был шикарным. Яркое палящее солнце, золотистый, почти белый песок и сверкающие морские волны. Одно из тех мест, что зовут идеальным для очищения и восстановления здоровой структуры маниту. Единение с миром, с вселенной – мечта трудоголика.

– Ты из определенного общественного слоя. Работала с созданиями в одной плоскости, а при нашей деятельности приходится наблюдать сразу весь срез, – тихо, растягивая слова, серьезно проговорил Зверобой. – Отшельники-лешие, высокомерные боги, глупые нимфы, опаленные Змием альвы, прожорливые гульябани… этот список бесконечен. Властолюбивые, циничные, безжалостные, узколобые, отчаявшиеся, безумные, методичные, хладнокровные, добрые, справедливые – все как лицо и изнанка этого мира.

– Да, я понимаю, – так же серьезно ответила ему ведьма.

– А знаешь, что самое забавное?

Козловой вдруг показалось, что черт говорит не столько с ней, сколько сам с собой. Или просто высказывает давно выведенную мысль. Так иногда случается. Приходишь к некоему выводу относительно той или иной ситуации и стремишься поделиться им с кем-то, но не потому, что ты болтлив, а просто потому, что не знаешь, как относиться к своему выводу.

– Нет, – покачала головой Руся.

– Самое забавное, что люди такие же.

Ведьма завороженно смотрела в глаза Зверобою. В одну простую фразу он вложил массу эмоций. Не цитировал слова чужого учения, но исходил из личного опыта. Верно не зря «Мы и Они» написал именно черт. Кто, кроме чертей в МУПе, не относится к людям свысока, как Иму, или не жалеет их, как Гор? Да и не только в Интерполе, во всем мире. Кто?

Для любого создания человек – это всегда нечто дикое, удивительное, странное, милое, недостаточно исследованное, забавное, отвратительное, любопытное. Человечество оказывает все большее влияние на этот мир, но обитатели последнего, несмотря на все заимствования, никогда не относились и не относятся к человеку как к равному. Что, впрочем, логично, учитывая физиологическое превосходство. Только черти единственные по-настоящему способны вжиться в чужую шкуру, будь то древний бормотун аннунак или беспомощный полевой анчутка, не напрасно ведь черти легко осваивают языки. Так что вполне закономерно было услышать столь любопытное заявление именно от Зверобоя, и все же… и все же Руся чувствовала себя несколько растерянной.

– Ме-э-свиток! – стуча копытами, влетел в помещение Сатир. Напарник снова переключил внимание на работу, что позволило ведьме едва заметно облегченно выдохнуть.

Раздался режущий слух скрип сломанной печати (сейфом Мурз так и не обзавелся, предпочитая использовать устаревшую технику защитных наговоров), и Зверобой заглянул внутрь.

– Лик будет дергать глазом.

Съедаемая любопытством, Маруся пролезла под рукой черта. С крошечного официального снимка на зрителей смотрело милое личико хищницы островов Мана.

– Устрой перевозку. Я его достану. – Иму щурил глаза, крошечные черные точки его звериных зрачков то сужались, то расширялись от переполняющей его злобы.

– Ты мальчишку там не напугай, – насмешливо подсказал Зверобой.

– Он язык не знает. – Аниото принялся нервно подергивать ухом.

– А по тебе и так все понятно. В зеркало глянь.

– Они с Горицей в соседней комнате. Никому этот малыш не нужен, а вот Дингира я мог бы достать…

– Малыш – центральная фигура во всей этой игре, и доверил я его лично тебе, – перебил Лик друга.

– Да, шеф, – сквозь зубы процедил Иму.

Руся поежилась. Даже на расстоянии, с экрана линии связи от леопарда в дрожь бросало. Без серой маски мага он бы на улице в глаза бросался в обоих мирах. Ни в одном ином создании границы двух ипостасей не размывались настолько сильно, как в аниото. Он не бился через плечо, вбирая от земли свой звериный облик, как это делали волкодлаки. Тьма не вытягивала из него зверя, одевая поверх основного тела, словно маску, как это происходило с лугару. Нет. Аниото в принципе сам по себе был леопардом, способным иметь единый облик большинства созданий. В иномирных легендах такой облик зовется человечьим.