Анна Дашевская - Кастрюлька с неприятностями

— У тебя вся семья с магическими способностями? — нарушил молчание Джон.

— Нет, у мамы и у самой старшей сестры, Моники, только Дар. У мамы то, что называется. «зеленая рука»; она может просто ткнуть в землю старую вишневую косточку, и вырастет отличное дерево. А Моника получила голос, — я улыбнулась, — когда она его включает, любой заслушивается и про все забывает. Поэтому в нашей семье дети никогда не плакали и вовремя засыпали.

— Вы жили в Бритвальде?

— Нет, что ты! — Я повернулась к солнцу и зажмурилась, подставляя лучам лицо. — Дипломаты дома не живут. Мое детство прошло в Барсе, на берегу теплого синего моря. Потом меня отправили на пять лет в монастырскую школу в горах, возле озера Леман, ну, а последние семь лет я жила в Новом Свете.

— И когда ты поняла, что ты артефактор?

— Лет в двенадцать, наверное… В школе была одна монахиня, очень талантливый мастер. Ну, понятно, с поправкой на монастырскую составляющую… Вот она и начала меня учить.

Я вспомнила сестру Урсулу, в какой-то степени заменившую мне маму, и загнала внутрь злые слезы. Ну, не должна была она так нелепо погибнуть — молодая еще женщина, маг, ей пятидесяти не было, для мага это почти детский возраст. И вдруг на прогулке она каким-то образом поранила руку, а через двое суток скончалась от заражения крови! Я была уже в Гарварде, и никак не успела бы на похороны, но дала себе слово, что, вернувшись в Старый свет, съезжу в школу и попытаюсь все выяснить. Как раз и поеду в октябре, будет год со дня смерти сестры Урсулы…

Тряхнув головой, я попыталась прогнать печальные мысли.

— А ты… ты же с самого детства знал, что ты — наследник престола?

— О да! — Джон рассмеялся как-то невесело. — Ты себе не можешь представить, насколько это обстоятельство усложняет жизнь мальчишке! Иной раз мне в кошмарах снятся восемнадцать томов законов и их толкований, или официальные формулировки приветствий на гномьем наречии. Или стихи на высоком квенья! А когда мне исполнилось шестнадцать, отец с удовольствием переложил на меня все вопросы казначейства, а потом и промышленности, рыболовства…

— Ого!

Он махнул рукой:

— Ну, зато я выторговал себе несколько обязательных условий. Отец неделю думал, но согласился.

— Какие, поделишься? Или секрет?

— Вообще секрет, но с тобой поделюсь, — Джон чему-то усмехнулся, поставил пустой бокал на столик и начал загибать пальцы, — Во-первых, ни при каких обстоятельствах я не буду говорить на гномьем.

Я непочтительно фыркнула в остатки шампанского, а он продолжал с самым суровым видом:

— Во-вторых, я близко не подойду ни к чему, что имеет отношение к сельскому хозяйству, полиции и армии. И, в-третьих, никаких династических браков. Я женюсь только по любви.

Он повернулся ко мне, забрал и поставил на столик бокал, и взял за руки.

— Александра ван Хоорн, ты станешь моей женой?

Мамины глаза горели неземным пламенем. Хочется надеяться, что это не повышенная температура, а тот восторг, который переполняет любую женщину, узнающую о грядущей свадьбе. Платья, букеты, торты, ленты — возможность запустить во все это руки и хорошенько покопаться не оставляет равнодушной ни одну сестру по разуму. На всякий случай я пересела поближе к отцу.

— Что ты ему ответила? Ну, не молчи, Алекс! — мама вскочила и сделала круг по гостиной.

В ответ я молча протянула ей левую руку, на безымянном пальце которой сверкало кольцо.

— Ну, расскажи поподробнее, а? И когда тебя будут официально представлять двору? И когда он хочет назначить свадьбу? И…

— Мама!

— Гвендолен!

Наши с папой возгласы прозвучали одновременно, и он продолжил:

— Дорогая, ты же понимаешь, что в данном случае проблем вырисовывается несколько больше, чем в любом другом случае. Я завтра же отправлюсь в Люнденвик, в министерство, за консультацией. Сколько я знаю, таких случаев еще не было, но, почти наверняка, мне придется менять страну пребывания. Полагаю, — папа посмотрел на меня и еле заметно прикрыл глаза, — его высочество предложил годичную помолвку?

Вообще-то, его высочество предложил ограничиться тремя неделями, но, раз отец сигналит, кто я такая, чтобы спорить?

— Да, папа.

— Вот и хорошо. Значит, у нас у всех есть время, чтобы подготовиться. Гвен, время позднее, иди-ка ты спать.

— А ты? — мамин голос прозвучал жалобно…

— А я выпью глоточек аква-виты, и последую за тобой.

Мама вздохнула и вышла из кабинета, напоследок одарив меня много обещающим взглядом. Отец встал и, в самом деле, достал низкие стаканы с толстым тяжелым дном и хрустальный графин. Налил себе, потом посмотрел на меня, хмыкнул и, не спрашивая, плеснул на донышко янтарной жидкости.

— Держи!

Я понюхала: море, дым, торф, солод… Отличная штука, когда надо поставить на место мозги.

— Насчет переезда в другую страну — это серьезно? — спросила я, выпив первый глоток и переведя дух.

— Конечно. Тут вообще вырастает нехилый дипломатический казус. Представь себе, что твой принц через энное количество лет становится королем.

— Надеюсь, это произойдет нескоро… И?

— И ты, соответственно, становишься королевой. Как, в этом случае, твой отец может возглавлять при этой правящей чете посольство другой, пусть и дружественной, державы? И, кстати, насчет годичной помолвки — это вовсе не шутка. В крайнем случае, после долгих переговоров, Ингвар согласится на шесть месяцев.

— Согласится? Погоди-ка, откуда ты знаешь, на что он согласится, если еще никто?..

— Алекс, — папа покачал головой. — По-моему, у тебя мозги в розовом тумане плавают. Ну, неужели ты думаешь, что твой Хольгерд-Иоанн сделал бы хоть один официальный шаг в твою сторону, не согласовав это с королем? И, конечно, мы с Ингваром все это обсудили еще вчера вечером, приватно.

Вот же Тьма! Самый романтический момент в моей жизни, оказывается, был заранее согласован с родителями! Да ну, все удовольствие пропало…

Я мрачно уставилась в стакан с невразумительными остатками аква-виты.

Если кто-нибудь думает, что нам с мамой удалось оторваться хотя бы с выбором платья и прочими материальными выражениями радости, то этот кто-нибудь глубоко ошибается. Как выяснилось довольно быстро, королевские свадьбы регламентированы даже больше, чем эльфийские праздники наречения имени, и чуть-чуть не дотягивают в этом смысле до процедуры открытия счета в гномьем банке.

В королевстве Дании и Норсхольма примерно последние пятьсот лет все проходило по одному и тому же сценарию: проезд по Христиании невесты в открытой коляске, запряженной белыми лошадьми и украшенной белыми и кремовыми розами; проезд жениха верхом на караковом жеребце; обряд в Храме Единого, совершаемый архиепископом; завтрак в королевском дворце и столы для жителей и гостей столицы — в городе. Меню завтрака, цвет лент в гривах лошадей и форма пряжек на туфлях лакеев — все было установлено прапра… бабушкой Ингвара IV, и изменениям не подлежало.