Катакомба - Атаман Вагари
Да, кстати, о ноже. Видишь эти латы? Латные рукавицы, латные перчатки? Ха. Ха. Ха. Всякий, кто трогал нож Бафомета и становился проклятым – трогал его кожей. Соприкасался плотью. Соприкасался душой. Дагон передал мне доспехи, которые не подвержены проклятью Бафомета. Шакс, конечно же, видел, что я дотронулся до ножа. Конечно же, он вопил на меня оголтелой трубой, чтобы я не делал этого. Ему было невдомёк, как я провёл его. Как я провёл всех. Я никогда не был слугой Бафомета. Никогда. Дагон провёл всех. Мой повелитель, мой господин. И я не мог быть ничьим слугой, кроме как рабом Дагона. Потому что я наполовину Неверри. Род Неверри навсегда принадлежит Дагону.
Да, я за него готов отдать всё. Бескорыстно. Только Дагон всегда признавал меня, только Дагон исполнял мои желания. Он мне как отец, как брат. За свои шестьсот лет я много насмотрелся на людей – живых, мёртвых. Много наслушался их разговоров. От людей я видел только зло. Дагон – великий очиститель. Когда он выйдет отсюда, он очистит мир от скверны, которая называется "люди"!
Тебя интересует судьба Икабода, Элеоноры и их девочки Милены. Тут я тоже тебе расскажу. У меня не может быть секретов от тебя, ибо скоро ты станешь частью моего повелителя, сольёшься с ним в единой энергии разрушающего и очистительного огня.
С твоей помощью мой повелитель выйдет из Усадьбы. А потом он доберётся до Милены и сожжёт её душу. Весь род Неверри будет принадлежать Дагону. В том числе я сольюсь с ним, и я буду счастлив этим. Много лет назад Дагон уже добрался до родителей Милены. Когда было то землетрясение. Так Дагон явил свою власть – это произошло с моей помощью. Это я помог ему. Я спустился тайком в катакомбу и использовал один из волшебных предметов, из Тёмного Лабиринта. Дагону время от времени нужно подкрепляться, копить силы. Он предпочитает подкрепляться теми, кто принадлежит роду Неверри. Икабод и Элеонора были похищены, чтобы заманить тебя сюда, смелая глупая дама. А ещё для того, чтобы Дагон напитался новой силой.
Ты хочешь знать, как они пропали? Очень просто. Я отвлекал глупых слуг Бафомета разговорами. А слуги Дагона утащили их в катакомбу, пока они спали. Хочешь знать, живы ли они? Пока живы. Но это будет недолго.
И сейчас я убью тебя этим мечом, тоже волшебным предметом. А потом отнесу твоё тело вниз, и Дагон воплотится в тебе. И выйдет наружу. Ни один слуга Бафомета не встанет у него на пути, ибо все они растворились в небытии. А те, что ещё не сгинули – я о них позабочусь. Я следил за всеми вами. Я знаю, что будет. Дагон в твоём теле выйдет вверх. И встретит приехавшую Милену. Милена уже близко, она подъезжает. Дагон уничтожит её, сольётся с ней и обретёт силу. Никакие печати больше не будут над ним властны. Он начнёт свой очистительный огонь, своё разрушающее шествие. Ни ты, ни даже я не застанем этого. Когда он уничтожит Милену – последнюю из рода Неверри, это будет означать, что он поглотил в себя весь род Риамона. Все сдерживающие его оковы рухнут.
Брабатус закончил. Он самодовольно встал напротив меня, медленно поднял меч.
Он безумный, сумасшедший. Только безумный может так говорить о Дагоне – как о своём друге. И самое страшное в Брабатусе было то, что при своём сумасшествии он оказался подлейшим существом с изощрённейшим умом. Обвёл всех вокруг пальца. Меня, Шакса, Анну, горгулий.
– Что ж, не зря тебе говорили, что ты был, есть и будешь презренной собакой. Ты хоть в курсе, что предателей убивают свои же? Раз ты предал друзей – то предашь и Дагона, а он этого не потерпит.
– Бесполезно сотрясать воздух, смелая дама, – это обращение было произнесено высокомерно и с сарказмом. – Я знаю, что меня ждёт. Я стану частью Дагона. Сольюсь с ним. Я почту это за счастье. Ты ничего не сможешь поделать. Прошло уже слишком много времени. Дагон ждёт твоё тело, и я через минуту принесу ему его.
Я хотела многое сказать Брабатусу. О том, что он мог бы по иному распорядиться своей жизнью. Что у него был выбор не прятаться за спину Древнего от жестоких ударов Судьбы, а сражаться, бороться за себя иными способами. Что он совсем не там искал признания и дружбы. Шакс, горгульи и даже Анна в глубине души признавали его как друга, доверяли ему. Брабатусу на это было наплевать. Он не видел этого. Он получил травму, боль отвержения – и застрял в этом состоянии. Брабатус – как маленький мальчик, кого прогоняли сверстники, и когда он стал взрослым – решил мстить всем. Даже тем новым встреченным сверстникам, которые готовы были дарить ему искреннюю заботу и внимание. Хотелось прочитать ему лекцию по психологии. О комплексах, об ограниченности, о застревании в прошлом.
Но я не Айра. И мне было противно говорить с таким подлым типом. Он выбрал не просто смерть – путь в ничто и в никуда. И ещё он выбрал тащить за собой в этот путь других.
– Ты свой выбор сделал. Что ж, я стану твоим палачом, – проговорила я, чувствуя, как во мне поднимается небывалая злость и гнев.
– Ты? Палачом? Ха. Ха. Ха! Ты даже не умеешь держать в руках оружие! – Брабатус снова замахнулся мечом. – Прощай, глупая смелая бесцеремонная дама из бедлама! С тобой было хорошо играть, но не более. Ты мне надоела.
Я не стала ему ничего отвечать. Это только в фильмах бывают длинные диалоги перед убийством кого-то из главных героев. Брабатус в моей жизни отнюдь не главный герой. Вместо моего языка Брабатусу ответила сабля. Я не думала о том, получится или не получится. Я просто ударила, вложив в удар свой клокочущий гнев. Я ударила так, что клинок сабли ровно вошёл в отверстие в шлеме, в том месте, где должны быть глаза. Ударила и надавила.
В этот момент Брабатус тоже ударил. Его меч промахнулся и прошёлся по каменной стене. Полетело крошево. Около дюжины Глубоких, алчно скалясь, столпились возле
