Даниэль Труссони - Ангелология

Он не указал Эванджелине на ошибку, как он сейчас понимал, потому что девушка застала его врасплох. Если бы это была въедливая старуха, несдержанная и чрезмерно опекающая архивы, ему бы ничего не стоило с ней договориться. За годы вымаливания доступа в библиотеки он научился завоевывать доверие библиотекарей или, по крайней мере, заручаться их расположением. Но, увидев Эванджелину, он растерялся. Она была красива, умна, готова прийти на помощь и, будучи монахиней, совершенно недоступна. Наверное, он ей немного понравился. Даже тогда, когда она собиралась выгнать его из монастыря, он ощущал странную связь между ними. Закрыв глаза, он попытался вспомнить, как она выглядела в милтонском баре. Она выглядела, несмотря на черную монашескую одежду, как обычный человек в свободное время. Казалось, он не сможет забыть, как она слегка улыбнулась, когда он коснулся ее руки.

Задремав, Верлен грезил об Эванджелине, когда вдруг что-то проскрежетало по стеклу. К окну прижалась огромная белая рука, пальцы растопырены, как лучи морской звезды. Верлен отпрянул. Вторая рука захлопала по толстому стеклу, словно пытаясь выдавить его из рамы. Бьющееся жилистое крыло с красными перьями задело окно. Верлен заморгал, пытаясь понять, сон это или явь. Но, вглядевшись повнимательнее, он увидел зрелище, от которого кровь застыла у него в жилах, — два громадных существа с большими крыльями летели рядом с поездом, не отставая от вагона, огромные красные глаза угрожающе смотрели на Верлена. Он перепугался. Он сошел с ума или эти странные существа действительно походят на бандитов, разгромивших его машину? К своему удивлению и ужасу, он понял, что это именно они.

Верлен вскочил, схватил пальто и побежал в туалет. Это был маленький закуток без окон, там пахло химикалиями. Глубоко дыша, он попытался успокоиться. Одежда промокла от пота, в груди образовалась непонятная легкость, и ему показалось, что он сейчас упадет в обморок. Такое с ним случалось лишь однажды, в средней школе, когда на выпускном вечере он слишком много выпил.

Верлен спрятал чертежи и почтовую бумагу глубоко в карман и быстрым шагом направился к голове поезда. Несколько пассажиров вышли в Гарлеме. На безлюдной станции его посетило жуткое ощущение, что он ошибся — может быть, пропустил остановку или, еще хуже, уехал не в том направлении. Он прошел по длинной платформе, спустился по железной лестнице и нырнул в темноту холодной городской улицы. Ему показалось, что за время его отсутствия в Нью-Йорке произошла катастрофа и по прихоти судьбы он вернулся в разоренный и пустой город.

Верхний Ист-Сайд, Нью-Йорк

Снейя велела Персивалю сидеть дома, но он прождал звонка Оттерли несколько часов и больше не мог оставаться один. Когда гости разъехались, он убедился, что мать уснула, тщательно оделся — он выбрал смокинг и черное пальто, словно собирался на торжество, — и спустился в лифте на Пятую авеню.

Раньше он был безразличен к внешнему миру. Юношей он жил в Париже, и ему приходилось противостоять смраду человечества — тогда он научился полностью игнорировать людей. У него не было нужды в непрерывной суетливой человеческой деятельности — неустанном тяжелом труде, празднествах, развлечениях. Ему это было скучно. Но болезнь переменила его. Он стал наблюдать за людьми, с интересом изучая их странные привычки. Он начал симпатизировать им.

Это были симптомы еще больших изменений — его предупреждали, что это произойдет, и он готов был принять это как естественное продолжение своей метаморфозы. Ему говорили, что у него появятся новые удивительные ощущения, и действительно, он стал сочувствовать страданиям этих жалких существ. Сначала это удивительное настроение вызывало у него нелепые эмоциональные приступы. Ему было очень хорошо известно, что люди — низшие существа, чьи страдания напрямую зависят от их положения во Вселенной. Это было как с животными, чье убожество лишь немного превосходило людское. И все же Персиваль начал видеть красоту в их ритуалах, их любви к семье, их преданности вере, их сопротивлении физической слабости. Несмотря на презрение к ним, он начал понимать всю трагедию их положения — они жили и умирали, как будто в этом был смысл. Если бы он поделился этими мыслями с Оттерли или Снейей, его бы безжалостно высмеяли.

Медленно, мучаясь от боли, проходил Персиваль Григори мимо соседних величественных жилых зданий. Он тяжело дышал, трость помогала ему передвигаться по обледенелым тротуарам. Холодный ветер не мешал ему — он лишь чувствовал, как скрипят ремни, опоясывающие грудную клетку, как горит в груди при каждом вдохе и как хрустят суставы, словно кости стираются в порошок. Он жалел, что не может снять пальто и освободить тело от ремней, чтобы холодный воздух успокоил горящую кожу. Искалеченные разлагающиеся крылья прижимались к одежде, превращая его в горбуна, чудовище, безобразное существо, избегающее мира. Во время таких ночных прогулок ему отчаянно хотелось поменяться местами с беззаботными здоровыми людьми, идущими мимо. Наверное, он согласился бы стать человеком, если бы это избавило его от боли.

Погуляв некоторое время, он сильно устал. Персиваль зашел в винный бар — солидное место, начищенная медь, красный бархат. Там было тепло и полно народу. Персиваль заказал шотландского виски и уселся за уединенный столик в углу, откуда мог наблюдать за весельем.

Едва он прикончил первый стакан виски, как в дальнем конце комнаты заметил женщину. Она была молода, с блестящими темными волосами и короткой стрижкой в стиле тридцатых годов. Она сидела за столом в окружении компании друзей. Хотя на ней была дрянная современная одежда — узкие джинсы и кружевная блузка с вырезом, — ее красота напоминала Персивалю женщин другой эпохи. Девушка как две капли воды походила на его возлюбленную Габриэллу Леви-Франш.

Целый час Персиваль не отводил от нее глаз. Он изучил ее жесты и выражения лица, заметив, что она походит на Габриэллу не только внешне. Возможно, рассуждал Персиваль, он слишком отчаянно хотел увидеть отличительные черты Габриэллы — в молчании девушки Персиваль обнаружил аналитический ум Габриэллы; в ее безмятежном взгляде он видел склонность Габриэллы хранить тайны. Девушка была сдержанна в компании друзей, так же как Габриэлла всегда была сдержанна среди людей. Персиваль предположил, что его добыча предпочитает слушать болтовню друзей о забавной чепухе, заполняющей их жизни, в то же время оценивая про себя их привычки и беспощадно систематизируя их силы и слабости. Он решил подождать, пока девушка останется одна, и заговорить с ней.