Сергей Снегов - Посол без верительных грамот

— Как понимать понятие — вздор?

— Обыкновенно, нормально, общепринято, стандартно! Вздор, иначе — чепуха, ерунда, пустопорожность, вранье, околесица, бестолочь, нелепость, ахинея, галиматья, дичь, чушь, мура… Еще уточнения требуются?

— Что-то в этом человеке поражает, — задумчиво сказал Генрих. — Я тоже не любитель сновидений на публику, но ведь многие этим увлекаются, а почему? Что их захватывает? И ведь странно, согласись, неожиданное возобновление через сотню лет отнюдь не стандартного зрелища, каких-нибудь облетов планет, встреч с пришельцами из космоса, в общем, распространенных сюжетов…

— Ничего странного. Врет снотворец. Плагиатор! Знает он Джексона.

— А если не плагиатор?

Рой раздраженно махнул рукой:

— Ты, кажется, заявил, что не присоединяешься к расследованию аварии? Вот и занимайся снотворчеством, а нас с Арманом не отвлекай.

— Я хотел предложить как раз такое разделение тем, — миролюбиво сказал Генрих.

Рой ответил сердитым взглядом. Он гораздо лучше брата знал древнюю историю и нередко ввертывал в свою речь старинные словечки. Больше других старинных словечек он любил слово «вещий». Он говорил, что слово это пахнет секретами, что в нем таится загадочность, что оно возбуждает любознательность, погружает во вдумчивость. Рой и не подозревал во время спора с братом после ухода Артемьева, что не так уж много времени пройдет до момента, когда он сам охарактеризует внезапное желание Генриха помочь сновидцу именно этим ёмким словцом: вещее!

4

Дня через три Генрих попросил Роя и Армана прийти к нему.

— Хочу продемонстрировать сновидения Джексона и Артемьева, чтобы вы сравнили их. Рассматривайте это как отдых, если по-прежнему не пожелаете принять участие, — сказал Генрих.

На стереоэкране последовательно сменились два зрелища: почерпнутое из четырнадцатой катушки полного собрания сновидений Петрова и то, о котором говорил Артемьев.

— Ваше мнение? — спросил Генрих, выключив экран.

— Они прежде всего разные, — первым отозвался Арман. — Артемьев преднамеренно видит забавные сны, он тешит нас кошмарами, но и во сне не верит в свой сон. Бред у Артемьева — хорошо отработанное ремесло. А видения Джексона художественно убедительны.

— Покажи Джексона еще разок, — попросил Рой!

Среди кубических механизмов, чудовищно несоразмерных, скорее силуэтов, чем вещей, металась и вопила безобразная обезьяна с искаженной мордой и кроткими, испуганными глазами. С головы ее срывались молнии, ударявшие в кубики механизмов и погасавшие в них, грохот разрядов складывался в слова; слова не грозили, а умоляли. Старая обезьяна, сновавшая меж диковинных аппаратов, кого-то тревожно предупреждала об опасности, руки ее хватались то за один кубик, то за другой, лихорадочно их перетасовывали, потом вдруг всеми когтями впивались в лохмы головы, и обезьяна безвольно качала потупленной головой, из глаз ее катились слезы… Плач обрывался внезапно, как и начинался, и снова обезьяна бросалась то к одному, то к другому нагромождению кубиков, энергично с чем-то сражаясь, чему-то изо всей мочи противодействуя…

— И вправду не очень развлекательно, — заметил Рой. — Для чего Джексон продуцировал такие сны, Генрих?

— Я бы поставил вопрос по-другому. Не для чего, а почему? Какие мысли, какие чувства, какое душевное состояние порождало в его мозгу эти фантастические картины?

— Все-таки я хочу разобраться, — сказал Рой.

Генрих спорил слишком запальчиво. Сновидения, даже художественно отработанные, не заслуживали такой пылкой защиты.

— Ты хочешь понять, что означает эта странная картина?

— Нет, хочу понять, для чего ты вызвал нас.

— Я вчера изучал биографию Петрова и столкнулся с некоторыми странностями. Дело в том, что у Петрова была обезьяна, и очень любимая.

— Домашняя обезьяна?

— Раньше бы надо условиться, как толковать этот термин — домашняя. Шимпаязенок Нелли. Джексон, впрочем, звал ее Олли. Эту Нелли, или Олли, он получил в дар от галактического штурмана Михаила Борна, когда тот умирал.

— Михаил Борн? — переспросил Рой. — Не тот ли, что один вернулся на Землю после аварии звездолета «Цефей» неподалеку от Ригеля?

— Он самый. Но он вернулся не один.

— Сколько знаю историю звездоплавания, весь экипаж «Цефея» погиб. Посланный на помощь галактический курьер «Орион» обнаружил на «Цефее» двадцать три трупа и одного полумертвеца — Михаила Борна. Его выходили лишь на Земле. Так?

— Так, Рой, но не совсем. Борн остался парализованным и немым. Понимал его лишь Джексон, они были друзьями с детства. Никаких сведений о трагической гибели экипажа у Борна выведать не удалось. Суть не в этом.

— В чем же?

— Я уже сказал, Михаил вернулся не один. С ним был шимпанзенок Нелли, тоже член экипажа. Нелли, как и Михаил, не погибла. Самое интересное было знаешь в чем? Джексон разобрал одну фразу, часто повторявшуюся Борном, не знаю уж, как он ее произносил: губами ли, руками или движением глаз. Фраза такая: «Олли нас всех спасла». Джексон объяснил, что Михаил назвал обезьянку Олли, а не Нелли, как она значилась в судовых списках.

— Всех спасла, в то время как все погибли? Обезьянка удивительная!..

— Многое в ней еще удивительней! Олли прожила на Земле несколько лет и ничего не ела и не пила.

— Это установлено?

— Я вчера был в Музее Джексона Петрова и побеседовал с роботом-хранителем, слугой Джексона. Вы знаете этих старинных забавных человекообразных, фиксирующих на пленке каждое слово хозяина. Так вот, я прослушал все распоряжения Джексона относительно Олли. Он никогда не требовал для нее еды и питья, никогда не брал ее в столовую. Добавлю, что он редко показывал ее гостям.

— Но ее видели другие? — спросил Арман.

— Да, конечно. Она иногда выбиралась из комнатушки и сидела на диване, очень смирная и тихая. Гости ее не любили. Им казалось, что она прислушивается к разговору… О чем ты думаешь, Рой?

Рой не сразу вышел из задумчивости.

— Интересно! Но по-прежнему не вижу, какой можно сделать конкретный вывод из твоего розыска.

— И я не вижу, — признался Генрих. — Но мне все больше кажется, что делом этим следует заняться поглубже. Если вы оба не переменили отношения к развлекательным зрелищам…

— Ты внимательно осмотрел квартиру Джексона, Генрих?

— Я ее не осматривал, музей был уже закрыт. Я поговорил с роботом и обещал зайти сегодня. Хочу вам предложить пойти со мной.