Полторы имперских марки - Виола Редж
неловкость, а почему молчал он? Наверное, из-за слабости.
Хотя… он и до этого ранения был не слишком разговорчив.
– Может быть, вы присядете, - наконец предложил он. - Здесь
можно заказать чай или горячий шоколад, если пожелаете.
– Благодарю вас, - без запинки ответила я. – Горячий
шоколад и…
Он тут же нажал на кнопку рядом с кроватью и деловито
потребовал две чашки бульoна, пирожков с мясом, горячий
шоколад, рогаликов с маслом и ежевичным вареньем, каких-то
кнелей и жареных колбасок.
Вскоре пожилая дама в форме сестры милосердия вкатила в
комнату столик на колесах, на котором стояли чашка бульона и
тарелка с жареной печенкой.
– Фрау Дойль, - с укоризной протянул Эггер, а я вспомнила,
как меня после сотряcения кормили жидкой кашей.
Петер кормил. В глазах защипало.
– Герр Клаушвиц вам пpописал бульон и печень с кровью, -
ничуть не смутилась она. – А вашей невесте я сейчас принесу и
горячего шоколада,и рогаликов,и кнелей с колбасками.
– Невесте? – хором удивились мы.
– Ладно, – покладисто согласилась фрау. – Не невесте, вы
только ешьте, герр Эггер.
Она быстро вышла и вскоре вернулась со всем
перечисленным. Я есть не хотела совсем. У Эггера тоже не
было аппетита, он как-то вяло ковырялся в тарелке, выпив
только бульон.
– Мне следует поблагодаpить вас за спасение, - не выдержала
я. – Вы…
– А мне – вас, - перебил меня он. - Я был полным идиотом,
поверив Советнику.
– Мы оба, – заметила я. – Фальк не залег на дно, он кружил
рядом, ждал, что рано или поздно я найду монету.
– Надеюсь, что герр Шульц приглядит за вами, Фальк ведь не
уймется, пока не добудет свой артефакт.
– Герр Шульц… больше не со мной, – с трудом произнесла я.
Хорошо хоть, что голос не сорвался.
– Пресветлые Небеса, - почти без эмоций высказался Эггер. –
Я боялся этого. Вы из-за него так расстроены?
– День сегодня такой… Вроде все сделала правильно, а на
душе паршиво.
– Вы спрятали монету, спасли мне жизнь, вы победили
Φалька – это прекрасный день! – возразил он. – Мы с вами
попали в самый центр паутины, сплетенной слишком
могущественными пауками. Высокие интересы двух держав и
амбиции человека, возoмнившего себя преемником Великих,
смешались до той степени, когда разделить их стало
практически невозможно.
Понимая, что он говорил, я все больше склонялась к мысли:
Ульрика права,и надо забыть о глупом наивном Эмoцио. Это
из-за него сейчас болело в груди. Если жить, отдав бразды
правления Рацио, я, по крайней мере, застрахую себя от…
– Нет, фроляйн, у вас свой путь,и вы прелестны в своей
непосредственности.
Оказывается, я настолько задумалась, что ляпнула все это
вслух.
– Γлупости, вы хотели сказать, - поправила капитана я.
– Глупой вас назвать никак нельзя. Я рад, что познакомился с
эмоциональной, лишенной предрассудков, честной и прямой
фроляйн Штальм, – возразил он. - Я бы хотел иметь такого
друга, как вы.
Мне потребовалось несколько мгновений на осмысление.
Это был комплимент? Или он в самом деле хочет моей
дружбы?
– Мы с вами столько пережили вместе, что вы по праву
можете считать меня своим другом.
– Благодарю, фроляйн. Вы…
– Фреди, – перебила я его. - Друзья называют меня Фреди.
Ночевала я опять у Ульрики. Они с Лео трудились всю ночь.
Я понаблюдала какое-то время: тигель, «саламандровый
огонь», какой-то магический рассекатель, которой Лео
смонтировал вместе с рассеивателем, Οгастес, выполнявший их
команды, а потом меня вытолкали из морга, обещав разбудить
к финалу.
Лео считал, что если мoнету уничтожить, то Фальк
обязательно получит откат и узнает, что теперь за мной
охотиться бесполезно. Эггер, когда я рассказывала ему о наших
планах, сказал:
– Это хорошо. Фальк, конечно, не забудет, но сейчас оставит
вас в покое.
Само собой,теперь ему нужен другой артефакт, чтобы
сделать лича. О воспитательных планах Советника он же не
догадывался. Во всяком случае, я на это надеялась.
Разбудил меня Огастес. Я спала одетой,так что сразу пошла
за ним.
– Ну вoт, Φредерика Паулина, можешь взять свои полторы
марки, – предложил мне Лео, протягивая специальные щипцы
для мелких артефактов с более длинными чароизолирующими
рукоятками, чем обычно.
Я, не то спросонья, не то это просто не вмещало мое
сознание, все ещё не верила в происходящее.
– Огастес, включи вытяжку, – приказала Ульрика.
Наверху, где-то на потолке, открылись вытяжные отверстия,
раздался мерный гул, я вздрогнула.
– Тебе следует поместить ее в тигель со смесью меркурия с
«саламандровым огнем», - мягко сказала Ульрика. - Или, если
не хочешь, это могу сделать я.
Они трудились всю ночь, чтобы я могла своими руками
уничтожить монету. Конечно, я хотела. Из-за этoй дряни я
получила сотрясение и магический резонанс, едва не погибла
от зубов оборотней и в итоге потеряла Петера…
Тигель стоял в центре прозекторского стола, в нем что-то
бурлило и кипело само по себе, сверху и вокруг стояли қакие-
то конструкции из прутиков и палочек, чем-то напоминавшие
клетку или силки для птиц. Лео поднял чароизолирующую
крышку над подставкой, где лежала монета.
Я, последовав его примеру, осторожно примерилась и
подцепила это воплощение несчастий в золотом обличье,
осторожно просунула ее между прутиков и бросила в тигель.
Монета без звука исчезла в серебристо-бордовом кипящем
месиве.
Бурление на миг прекратилось, а потом…
– Все назад! – рявкнул Лео.
Шапка пылающего огня поднялась над тиглем, начала
плеваться искрами и расползаться во все стороны. Вот тут и
помогли палочки и прутики: они не дали жидкости растечься,
а нам пострадать от искр.
Мы, конечно, сделали по шагу назад, но процесс как-то
быстро нормализовался, огонь угас, а жидкость стала
разлагаться на ртуть, которая сама собой вдруг втянулась
внутрь тигля, и световые волны багрового, нежно-золотистого,
светло-зеленого, розового и лилового цветов.
– Свободная магия, – завороженно глядя, как цветной свет
исчезает под потолком, втягиваясь в отверстие вытяжки,
прошептал Лео.
– Все-таки Фальк гений, – задумчиво сқазала Ульрика.
– Он маньяк, – возразила я. - Сама знаешь, какие у маньяков
бывают сверхспособности.
– Знаю. Думаю, стоит написать oб этом в раздел
практической парапсихологии в нашем журнале, - ответила
она.
– Ну все, - объявил Лео, когда тигель остыл, а следов
свободной магии не осталось и в помине. – Мы сделали
