Глен Кук - Коварное бронзовое тщеславие

89

Следующее послание Метательницы Теней гласило:

«ПРОВЕРь КоридоР. ПОДСЛУшивают. ПРОГОни».

– Понял.

Я выглянул в коридор. Само собой, компания злодеев бродила там, навострив уши. Я позаимствовал у Метательницы Теней блокнот и продемонстрировал им. Они угрюмо ретировались.

– Она узнает, если вы вернетесь, – передал я Барату предупреждение, одновременно надеясь, что кто-то, предпочтительно он сам, задержится поблизости, чтобы спасти меня, если Метательница Теней чересчур перевозбудится.

– Я понимаю.

Он крадучись ушел. И я осознал, что он не вернется. Я остался один. Без прикрытия.

Я распрямил свои красивые широкие плечи, натянул улыбку на красивое потрепанное лицо и приготовился к встрече с жуткой симфонией.

Как по заказу, порыв ветра распахнул створку окна, и в комнату хлынул влажный холодный воздух. Я обогнул кровать, чтобы исправить дело.

Медленно, четко, очень тихо, чтобы никто не услышал, Метательница Теней произнесла:

– Оставь. Мне нужен шум.

Гостеприимно раскрыв рот для мух и прочей мелкой дичи, я прекратил попытки сделать доброе дело.

С трудом выговаривая каждое слово, Метательница Теней сказала:

– Как ты, наверное, уже начал понимать, тяжесть моего состояния преувеличена.

Я закрыл рот, с тем чтобы вновь открыть его и задать вопрос. Точнее, несколько вопросов. А может, целую книгу. Я такой. У меня пытливый ум.

Взгляд Метательницы Теней пресек все мои побуждения.

– Раньше это казалось хорошей идеей. Но не сейчас. Время идет. Его осталось мало. Не больше сорока часов.

Я понятия не имел, что это значит. Она не объяснила. Отказалась тратить время на объяснения. В ход шли ее последние резервы.

– Ты должен остановить турнир, прежде чем время выйдет.

– Но Страфа…

– Твоя жена никуда не денется. Она всегда будет там. Сначала нужно справиться с Операторами.

Я вздохнул. Это многое значило для нее – в стратегическом смысле, не только в личном.

Я не понимал.

Как и на протяжении большей части моей жизни, происходили дела, в курс которых меня никто не ввел.

Метательница Теней натянуто улыбнулась мне.

– Покончи с Операторами за следующие сорок часов. Обещаю, ты не пожалеешь, что сделал это.

Еще один могучий вздох морского пехотинца.

– Буду из кожи вон лезть, мадам. – Тут мне в голову пришла идея. Неприятное воспоминание, возможно, отчасти предчувствие. – Никто не сообщил вам. Черная Орхидея снова в деле. Она участвует.

Пять или шесть секунд полной тишины – и Метательница Теней содрогнулась всем телом, словно воздух в комнате внезапно стал ледяным. Еще несколько секунд – и она взяла себя в руки.

– Орхидия Хедли-Фарфоул? Участвует? Как? И почему?

Я рассказал ей о близнецах Орхидии.

– Проклятие, я должна была это предвидеть. И Операторам тоже следовало принять ее в расчет. Это может обернуться катастрофой.

Надо же! Черная Орхидея оказывала на Констанцию Альгарду такое же воздействие, как Метательница Теней – на простых смертных.

Должно быть, талант Орхидии Хедли-Фарфоул к убийствам был непревзойденным.

Констанция собралась.

– Орхидия способна мыслить рационально. В действительности, она обладает хладнокровным интеллектом. Если ей хватит разума посоветоваться с семьей, Костемол объяснит, что Разрушители не имеют отношения к ее близнецам.

Ее состояние вновь заметно улучшилось.

Забавно.

Я сохранил равнодушное выражение лица, что мне иногда удается – в моменты отчаяния.

– Разрушители?

– Так мы называли себя, когда были бунтовщиками. Глупая шутка для своих. Я использую это название для всех, кто участвует в уничтожении Операторов и турнира.

История с Орхидией заставила ее понервничать. Она болтала языком как корова хвостом.

Метательница Теней предприняла еще одну попытку.

– Для тебя это ничего не значит. И ничего не меняет. Хотя придется действовать быстро, если ты хочешь допросить Мейнесса Сторнса без помощи некроманта. Я слишком слаба, чтобы дотянуться до него, если он встретится лицом к лицу с Орхидией и проиграет. Несмотря на время года.

А?

– Может, она не знает о…

– То, чего она не знает, скоро будет ей известно. Ничто не остановит Черную Орхидею, если она… Пойми. Орхидия Хедли-Фарфоул вполне может являться воплощением Смерти. Энма Аи. Смерть, рожденная верой.

Я потерял нить.

– Некоторые в это верят. И их вера может быть чем-то большим, нежели опасливое суеверие. Божественная одержимость нечасто, но случается.

Да. Случается. Я свидетель. Здесь это казалось невероятным, но… Почти все, что могло вообразить сознание, происходило в Танфере – или произойдет в будущем.

Последний рывок исчерпал силы Констанции.

– Ты должен… решить проблему с турниром… до рассвета послезавтра, – сказала она.

– Рассвета? После?.. Что? Почему?

Если подумать, завтра был День мертвых, святой день, отмечаемый в некоторых из наиболее успешных религий. Завтра на закате начнется Ночь всех душ, важная для тех, кто верил в возможность общения с покойниками.

Я тоже верил, хотя не возлагал особых надежд на Все души. Я имел дело с призраками. Встречался с тенью женщины, убитой до моего рождения. В Ночь всех душ мембрана между мирами настолько тонка, что каждый, кто готов дотронуться до нее, может связаться с мертвецами – при условии, что мертвецы настроены на общение.

Те, кто не слишком далеко ушел, чтобы ответить, обычно не желают общаться. А те, кто желает, в большинстве случаев и так становятся призраками.

Лишь немногие действительно странные люди пытаются заглянуть в иной мир.

Нахмурившись, я посмотрел на мрачную старуху.

– Что вы запланировали?

Она меня не слышала. Она ускользала. Спросила у воздуха:

– О, что я наделала? – Кажется, Метательница Теней бормотала и отворачивалась. – Возможно, слишком поздно. – Летели секунды. – Все пошло не так, как задумывалось. – И пятнадцать секунд спустя: – Я ошиблась. Он слишком глуп и слишком ленив, чтобы справиться вовремя.

А потом она отключилась, на сей раз окончательно.

Я не слишком обрадовался. Меня терзало сильное подозрение, что некто по имени Гаррет связан с ее бормотанием про глупость и лень. Что было в высшей степени несправедливо, поскольку она, как и все прочие, не объяснила мне, что происходит, что я должен делать и почему.

Хотя она могла быть права. Возможно, я слишком глуп. Но слишком ленив? С этим я не готов согласиться.

Проклятие, как бы я хотел, чтобы Покойник не отправился зимовать на юг! Он мог бы растолковать, почему праздник, о котором до настоящего момента никто не вспоминал, неожиданно, если верить Констанции Альгарде, превратился в «конечный срок», с упором на первое слово.