Елизавета Шумская - Чудеса в ассортименте

Во-вторых, Ханна опознала одного выловленного в реке бывшего соратника мужа. Им оказался доставивший цветы посыльный, про которого она рассказывала Эрни и Вивьен в первую встречу.

Третья новость приберегалась Улисом напоследок, потому что в ней заключался именно его триумфальный успех. Он получил первые, самые простые данные на мастеров поддельных документов и принялся их изучать. У помощника Фаргелона была занятная привычка лично прочитывать все имеющиеся в деле бумаги. На память он тоже не жаловался. Читая сведения про создателей фальшивок, Улис в какой-то момент поймал себя на том, что один из них постоянно ассоциируется у него с Ёки. Поскольку заподозрить юного счетовода в связях с преступным миром не представлялось возможным, помощник всерьез задумался над этим феноменом. И сообразил. Мигом схватил документы по проданному предприятию Крауса и еще раз вчитался в них. Методично сравнивая, он наконец наткнулся на совпадение. У одного из мастеров фальшивок был двоюродный брат по материнской линии, звали его Эд Юска. Именно ему Решка Маркус якобы продал свое дело. Более того, жил этот человек до приобретения предприятия у лже-Крауса недалеко от тех мест, где разбился корабль Решки. Улис предположил, что именно тогда они и познакомились. У воздушного разбойника были деньги, а у его будущего партнера – желание перебраться в столицу. Юска организовал через кузена появление Барентона Крауса, а в награду получил деньги на предприятие по перевозкам. Они создали ему вполне правдоподобную биографию. Этого оказалось достаточно и для отца Ханны, и для вполне спокойной жизни в качестве ее мужа, пока Ронет Доуский не вышел на бывшего преступника.

Предприятие по перевозке грузов Эда Юски, ранее по документам принадлежавшее хингену Краусу, существовало до сих пор, и Улис предложил наведаться туда – понаблюдать, вдруг подельники еще сотрудничают. Ведь нынешнему владельцу этой компании тоже было невыгодно разоблачение и поимка Барентона.

Что сказать? Улис действительно заслуживал похвалы. Именно ее выражал Эрни на пару с Ренсом, когда их почтила-таки своим присутствием хозяйка дома. Вивьен улыбалась и выглядела просто чудесно. Фаргелон смотрел на девушку с некоторой тревогой, но ничто в ее поведении не говорило об отчуждении. Наоборот, ему достался ласковый, нежный взгляд, какие вообще-то для Вивьен не были характерны. Пытаясь справиться с собственными эмоциями, Эрни занялся кофе, в то время как Ренс расхваливал яичницу собственного приготовления. Улис же вновь пересказал свои новости, получив похвалу еще и от Вивьен.

– Только я не уверен, что Решка Маркус, он же Барентон Краус, знает, где портрет. – Помощник сыщика был на редкость честным парнем. Сейчас ему почему-то представлялось необходимым сообщить собеседникам об этом, в принципе и без того ясном, факте.

– А мне кажется, я знаю, где искать портрет Идореллы Маядскальской, – отправляя в рот кусочек расхваленной яичницы, поделилась с друзьями Вивьен.

Сказано это было столь будничным тоном, что мужчины даже не сразу поняли.

– Что?! – спустя пару секунд прогремело на кухне.

– Ну… – Под пристальными взглядами Леру постаралась дожевать побыстрее. – У меня вчера было много времени подумать над этим.

– Да уж, – проворчал Эрни.

Вивьен с улыбкой глянула на друга. Сыщик подумал, что она сегодня хочет его добить. А девушка тем временем начала излагать свои выводы по картине.

– Таким образом, – гордая собой почти так же, как Улис, рассуждала хозяйка «Полезных чудес», – что мы имеем? Портрет, скорее всего, переместился в безопасное для него место, не очень далеко от дома Краусов, но вряд ли на Гору или в резиденцию посла, при этом на него, вероятней всего, повлияло наше с Олещеркой покрывало, точнее, вложенная в него способность прятаться на самом виду! – Девушка победно оглядела присутствующих.

Те ответили ей преданными взорами.

– И-и? – приподнял брови Ренс.

– Ну это же очевидно! – возмутилась его сестра. – Эрни, скажи ему!

Фаргелон должен был догадаться. Однако его мысли сегодня вертелись где угодно, но не на территории аналитических выводов. При этом он буквально всем организмом чувствовал, что ответ очевиден.

– Безопасное, близкое, и где картина не вызовет недоумения, находясь на са-амом виду-у, – зачем-то потянула два последних слова Вивьен.

Несколько секунд молчания, и тишина взорвалась троегласным:

– Музей!!!

– Да!!! – Вивьен сама возрадовалась так, будто это она сейчас догадалась. Впрочем, то, что парни пришли к такому же выводу, несказанно ее порадовало. – По крайней мере, я надеюсь, что права.

– Сестренка, – усмехнулся Ренс, – уверен, ты права. А всего-то надо было на денек запереть тебя в комнате!

– Зараза! – В брата полетело кухонное полотенце.

Старший Леру привычно пригнулся, и оно попало в грудь Улиса. Тот его подхватил, чтобы не упало, и отложил подальше во избежание повторения «нападения».

Вивьен покаянно улыбнулась помощнику друга, но Ренсу все равно погрозила кулачком.

– У меня даже есть план. Во-первых, надо узнать, нет ли в каких наших музеях копии портрета Идореллы Маядскальской. Я думаю, оригинал просто подменил собой копию, как ни парадоксально это звучит. И выбрал он из всех музеев тот, что находится под кураторством посольства Форевии. Но мало ли, – пожала плечами девушка, – вдруг он какой-нибудь наш музей выбрал. Хотя я, если честно, не вижу причин для этого. Раз уж перемещаться в музей, так почему бы не выбрать музей, где своих куда больше, в том числе и произведений искусства Форевии. Не знаю, правда, имеет ли это значение, но, в общем, вы поняли. – Вивьен в какой-то момент осознала, что начинает говорить совсем уж странные вещи, и переключилась на более конструктивные вопросы. – Во-вторых, нужно как-то организовать, чтобы картину опознал эксперт. Думаю, лучше всего форевский и очень уважаемый. У меня даже возникла идея, как это лучше всего сделать. Я утащила из резиденции посла бумагу с гербом, а также у меня есть приглашение за личной подписью секретаря Лаужер-она Маядскальского. Надо выбрать какого-нибудь уважаемого эксперта, по возможности весьма эмоционального, и послать ему письмо от имени восьмого принца: мол, дорогой мой, у меня есть подозрение, что наш драгоценный портрет висит себе целый и невредимый в музее, и никто, кроме вас, не может его опознать. Приезжайте и дайте свое заключение. Если окажется, что это действительно наш обожаемый портрет, то, честное слово, я не я буду, а половину награды вам за это!

Вивьен так забавляли собственные слова, что под конец она не выдержала и рассмеялась. Мужчины тоже заразились ее солнечным настроением. Ренс только покачал головой: