Дэниел Худ - Наследник волшебника

— В самом деле не знаете?

— В самом деле. А что случилось?

— Защити меня Урис, кому же об этом ведомо? Но весь город гудит от слухов!

Хотя Лайам и сочувствовал бедняжке, приставленной охранять пустую тюрьму в то время, как бравый эдил с не менее бравым своим воинством (и, судя по следам, с толпой горожан) отправился к месту какого-то происшествия, но он так замерз, что у него стало сводить губы.

— Что все же случилось? — повторил он, тщательно выговаривая слова.

— Убийство! — Она произнесла это слово на южный манер, глотая гласные, и потому неразборчиво. — Кто-то напал на иерарха нового храма!

— Убийство?

Да, это происшествие куда посерьезнее дела, с которым он ехал к эдилу. Особенно если учесть, что убили жреца.

— Ох, да, и такое ужасное! Ночью десяток разбойников в масках…

Стражница внезапно умолкла, подтянулась и подхватила прислоненную к стене алебарду. Лайам оглянулся и увидел Кессиаса, шагающего через площадь. Эдил был чернее тучи и стискивал кулаки.

— Ренфорд! — возопил он. — Хвала всем богам! Ренфорд, вас-то сейчас мне и надо!

Лайам замер. Он понял, что эдил, однажды уверовавший, что Лайам обладает непревзойденным талантом ищейки, намеревается втянуть его в очередную историю.

Впрочем, Кессиас тоже прекрасно понимал, что всему свое время. Он хлопнул приятеля по плечу, мимоходом бросил на стражницу свирепый взгляд и, тяжело ступая, вошел в здание. Лайам последовал за ним. Управление стражи, по сути, являлось обыкновенной казармой, вдоль стен которой тянулся ряд неряшливо убранных коек и грудами валялось оружие. В зевах двух каминов, расположенных в разных углах помещения, ревело пламя. Но эдил направился прямиком к стоящей посреди комнаты бочке, зачерпнул полную кружку и единым духом ее осушил.

Лайама перекосило. Он знал, что там содержится крепкое спиртное местного производства, он однажды имел неосторожность приложиться к нему. Тогда у него тут же перехватило дыхание, он закашлялся и стал хватать воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. Эдил же только фыркнул и заново наполнил оловянную кружку.

— Ну и жизнь, Ренфорд. Прямо с утра такая напасть! — Эдил повернулся, черты лица его выражали полнейшее изнеможение. — Честное слово я еще никогда так не уставал!

— Могу себе представить, — сочувственно произнес Лайам, присев у камина и протянув руки к огню. — Убийство?

— Какое убийство? — Лайам кивком указал на дверь.

— Ваша охранница сказала, что кого-то убили в храме Беллоны.

Гнев возобладал над изнеможением, и эдил сделал пару шагов к двери, прежде чем изнеможение снова восстановило себя в правах.

— Чтоб ей пусто было! — воскликнул он. — Еще немного, и все горожане начнут твердить, будто убили самого герцога, а море покраснело от крови! О боги, Ренфорд, до чего же мне все это надоело!

На мгновение эдил запнулся, подыскивая слова, могущие обрисовать его состояние, и Лайам поспешил воспользовался этой заминкой.

— Так, значит, убийства не было? — Как ни странно, он не испытал никакого облегчения при мысли, что у Кессиаса развязаны руки. Казалось, он должен бы радоваться, что эдил может заняться его делом, но Лайам обнаружил, что какую-то часть его существа не устраивает такой вариант.

— Нет! Хотя все равно происшествие скверное, и я совершенно не удивлюсь, ежели дело закончится кровью. Но нет, хвала небу, до убийства пока не дошло.

Эдил прикусил нижнюю губу. Его борода смешно встопорщилась. Лайам, поднимаясь на ноги, толкнул приятеля в бок.

— Ну, так что же произошло? — Эдил встряхнул головой, словно не понимая, чего от него хотят.

— Что? Ах, да. Вы хотите знать, что же произошло. Только то, что какой-то болван пытался похитить сокровища из храма Беллоны и попутно стукнул Клотена по глупой башке.

Лайам пораженно рассмеялся. Кессиас сердито уставился на него. Лайам пояснил:

— Сокровища? Мы ведь только вчера о них говорили!

— Ну да, говорили. А пока мы болтали, кто-то строил коварные планы и ночью попытался спереть этот сундук. Клотен застукал наглеца на горячем, но тот успел смыться.

С трудом удержавшись от нового приступа смеха, — сунуться в храм богини-воительницы мог только законченный идиот! — Лайам встряхнул головой и ухватился за вновь промелькнувшее имя.

— А кто такой этот Клотен?

— Наикрупнейшая задница во всем Храмовом дворе — и даже во всем Саузварке, если уж у нас с вами пошел такой разговор! Он накинулся на самого Гвидерия, как вам это понравится? Старик зашел пожелать ему доброго утречка и справиться о здоровье, а Клотен тут же указал на него как на главного злоумышленника! Можете вы себе такое представить? А?

Нет, Лайам даже в страшном сне представить себе такое не мог, ибо лица, о которых шла речь, были ему неизвестны. Зато ему вспомнилось, что много лет назад он знавал ловкача, способного решиться на столь дерзкое воровство. Лайам улыбнулся.

— Мои парни едва выволокли старика из этого храма! — продолжал тем временем Кессиас, расхаживая по казарме. — Он очень разбушевался! Я отправил туда своих лучших ребят, но Клотен, сукин сын, насмеялся над ними!

— Так все-таки, кто такой этот Клотен? — терпеливо повторил Лайам. — И кто такой Гвидерий?

Кессиас резко развернулся к нему. На миг его лицо приобрело гневное выражение, потом эдил понемногу отмяк.

— А, прошу прощения, о вас я совсем забыл. По правде говоря, Ренфорд, я говорил сам с собой. — Кессиас глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок и успокаиваясь. — Клотен — это иерарх храма Беллоны, а Гвидерий — иерарх храма Раздора. Весьма, надо сказать, влиятельное лицо.

— Погодите — а кто же тогда тот жрец, с которым мы вчера виделись? Как там его — Эластр? Я думал, что он и есть иерарх.

— Нет-нет, — отмахнулся эдил. — Эластр — второй по старшинству. Он у них… это… хранитель оружия, а иерарх — Клотен.

— Ну ладно. А зачем Гвидерию воровать у Клотена?

Кессиас возвел глаза к потолку.

— По правде говоря, я в этом не вижу ни малейшего смысла, но Клотен уперся как бык. Похоже, он полагает, что все случившееся — вовсе не попытка обокрасть храм, а коварное покушение на его собственную персону: как будто этот осел кому-нибудь нужен! Вор приходил за сокровищем — это ясно и так!

Лайам загляделся на пламя, бушующее в камине. Конечно, эдил знает, о чем говорит, но… если вглядеться попристальнее, можно заподозрить, что у Гвидерия рыльце в пушку. Храм Раздора на деле является храмом войны, богиня Беллона также имеет воинственный нрав. А служители сходных верований мало склонны питать друг к другу теплые чувства. Впрочем, в Таралоне соперничество религий редко переходит в открытую вражду. Кессиас, похоже, прав. Какие-то люди попросту попытались что-то стащить из нового храма.