Жилин - Неделя: Истории Данкелбурга

В тот день в реальность меня вернул мощный удар и истошный крик этажом ниже. Вопит женщина, она кричит на невозможных обычному человеку высотах, истерично прыгая голосом с октавы на октаву. Ровно семь секунд её мерзкого крика, и тут шлепок всё обрывает. Повторный звук удара - миссис Шейл упала на пол. Её снова избивает муж.

Мистер Шейл любит это делать. Он бьёт жену строго раз в неделю. Все три года, что они живут подо мной, продолжаются эти зверства. Ещё шлепки, ещё удары - мистер Шейл беспощадно мутузит свою ненаглядную.

Я бы мог проявить интерес, вслушаться и дождаться развязки, но эти избиения продолжаются довольно долго, так что я ещё успею сходить и выпить чаю. Чета Шейлов от меня никуда не денется.

На кухне, больше похожей на кладовую, я ставлю закопчённый чайник на примус и включаю подачу керосина в горелку. Разгорается пламя. Совсем скоро вскипит ржавая вода.

Тем временем я насыпаю сушённые листья чая в грязную чашку, отмыть которую не в силах, и жду кипятка. Я больше люблю сладкий чай, но в моём доме попросту нет сахара.

На стене висит календарь, который сурово напоминает о приближающейся зиме. Снова будет настолько холодно, что придётся спать в одежде. Снова придётся выживать.

А внизу продолжается бойня. Удары по чему-то мягкому (лицу миссис Шейл) и удары обо что-то твёрдое (это уже падения той же самой миссис Шейл). Странно, ещё вчера ночью у них была интимная близость - я не мог уснуть под эти крики до двух часов. Обычно секс несколько примиряет людей, а тут уже на утро случился скандал.

Возможно, из двух сексуальных партнёров вчера только у одного была фамилия Шейл. Тогда причина жестокого избиения бедной женщины становится понятной.

Грохот такой, словно борются не стремительно стареющий дистрофик и его искалеченная жена, а супертяжеловесы Карл Шоб и Рудольф Имеранг сошлись на боксёрском ринге. Из-за этой ассоциации резко упало настроение, потому что когда эти два боксёра в реальности сошлись в поединке, я поставил на Шоба целую двадцатку, но выиграл Имеранг...

Мне, как человеку, избегающему драк, совершенно непонятно, как можно так долго метелить ближнего, особенно жену. Опустившийся по жизни мистер Шейл пытается самоутвердиться за счёт небывалого унижения супруги, подобно тому, как я хочу самоутвердиться за счёт разнесённой раковины.

И я, и все прочие соседи слушаем это целых три года. За эти три года никто ни разу не попытался вмешаться и остановить садиста. Никто даже не вызывал полицейских. Ни разу...

Волей-неволей поверишь, что в Данкелбурге разверзся настоящий ад.

Я обернулся и посмотрел в окно, заляпанное чем-то снаружи. Коричневая гадость крупными пятнами усеивает стекло. В тот день я впервые подумал, что наш город затапливает дерьмом по самые крыши.

Миссис Шейл продолжает истошно вопить. Её нечеловеческий вой раз за разом обрывают удары мужа. Поверьте, я видел немало людей, но ни разу не слышал столь отвратительных звуков, издаваемых человеком разумным. Уши выворачивает!

Сейчас я не прочь спуститься и помочь мистеру Шейл избивать жену! Лишь бы она заткнулась!

Быть может, мне написать про них? Семья, без детей, живущая животной жизнью на протяжении трёх лет! Но кто это будет читать? Слишком мрачно для жителей Данкелбурга, которым хочется увидеть в жизни хоть что-то радостное и светлое.

Чайник изрыгает струю пара, я наливаю себе полную чашку и возвращаюсь в комнату.

Крики, вроде бы, начинают стихать. Миссис Шейл долго держалась. Как-то я увидел её лицо после очередного избиения: всё в синяках, опухшее, заплывшее, красно-синее, уродливое. Нос больше напоминает короткий хобот, свисающий лоскутом кожи. Везде только-только зажившие кровоподтёки...

Возможно, это прозвучит цинично, но я хочу, чтобы миссис Шейл умерла. Думаю, она и сама этого хочет. В её ситуации проще просто умереть и не мучиться! Больше не чувствовать боль и унижения!

Что толку жить с извергом, который вечно пропадает у соседа по этажу, нажираясь на пару дешёвым виски, в который мистер Олиут подсыпает какую-то дрянь. Больше всего эта штука похожа на какой-то наркотик, но некоторые авторитетно заявляют, что психопат просто сыпет в алкоголь пыль.

Один раз я случайно попал к мистеру Олиуту и стащил горсточку этой мерзости, но так и не решился попробовать. Гадость смыл в унитаз и внимательно проследил, чтобы вода унесла с собой каждую частичку странного вещества.

В этом доме меня окружают сплошь сумасшедшие, от которых я уже почти не отличаюсь. Весь мой дом заполнен психами под завязку, словно какой-то Маурнфулхаус. Так называется местная психушка, что расположена за городом. Там содержат и просто невменяемых, и опасных маньяков-психопатов, вроде Поджигателя Томаса...

Чай мерзкий, горький, но пить его надо. Тепло от жидкости способно утихомирить чувство голода. То что нужно, особенно, если учитывать, что деньги уже кончаются.

Очередная порция звонкого мата, хлопок двери и тишина... Мистер Шейл закончил с супругой и отправился по своим 'делам'. Надеюсь, мистер Олиут сейчас у себя, иначе мистер Шейл начнёт стучаться во все подряд квартиры. Не исключено, что его притащит сюда.

Я ненавижу весь дом от фундамента до чердака!

Как возможно, что всего три этажа и девять квартир могут вызывать у меня так много негативных эмоций?

В первой квартире живёт одинокий старик. Никому не удаётся проникнуть в его затворническую жизнь. Он нередко выглядывает из окна и следит за улицей. Особенно ему нравится любоваться на трамваи. Старому шизофренику доставляет удовольствие смотреть на рельсовый транспорт. Имени старика я не помню. Никто не помнит, кроме миссис Францельш - хозяйки многих квартир в этом доме. Именно у неё я и снимаю эту дыру.

Миссис Диана Францельш живёт по соседству со старым любителем трамваев. Заплывшая жиром, дряблая и щербатая уродина! Нос словно у негра, широкий и плоский, глаза, как у свиньи, микроскопические, ехидные, высокомерные. Эта мразь ничего из себя не представляет, она - пустое место, однако откуда-то у неё берётся это презрение, что даёт ей право и причины говорить с людьми свысока, унижать их, оскорблять? Кто давал этой мрази право?

И почему я ничего не могу этому противопоставить?

Говорят, людей портит власть, деньги, положение в обществе, происхождение, связи... Это неправда. Не имея ничего этого, некоторые могут быть не менее презрительными и надменными.

Радует только то, что она когда-нибудь сгниёт здесь. А у меня ещё есть шанс. Он появился в тот день.

С плаката, подаренного мне другом Гарри, подмигивал высокий красивый артист. Скоро состоится премьера нового спектакля. Я приглашён.