Веридикт - Лета Ли
— Герцог Хари, я так рад встрече с вами. Позвольте выразить…
— Изолировать, — тихим, бесцветным голосом приказал комиссар.
— Тоби, твои кровожадные псы искусали бедную девочку и совсем изорвали платье. Её обязательно нужно показать лекарю и переодеть, — возмутилась пожилая экономка, становясь у плеча Меральды в полной готовности отвоевать её хоть у гарнизона, хоть у целого прайда химер. Девушка неосознанно потянулась к разорванному шву, пытаясь прикрыть ключицу. Получалось не очень, так как на другой руке почти повис маленький Иши Алрат. Герцог механическим движением повернул голову и вперился в лицо старушки долгим, немигающим взглядом. Женщина стоически его выдержала и даже упрямо вздёрнула сморщенный подбородок.
— Няня, — угрожающе отчеканил Тобиэл Хари, немного подавшись вперёд.
— Прости, милый, совсем из ума вышла, — и торжественно добавила, чуть присев в реверансе, — Герцог Хари.
Комиссар едва заметно кивнул, а потом заговорил, чётко и отрывисто, будто составлял список:
— Изолировать. Привести лекаря. Накормить. Переодеть. Утром доставить на дознание.
Глава 3. Допрос
Лампа в комнате светила очень тускло, кристалл почти разрядился и явно требовал замены. Ночью дождь не прекратился, крошечные капли разбивались о жёлоб водосточной трубы и глухо утекали прочь. Даже если бы звёзды не прятались за низкими тучами, им всё равно не удалось бы побороть этот сумрак — окном служила узкая бойница, затянутая снаружи мелкой рабицей. Меральда полулежала в нише, на манер стрелка, и, прижавшись лбом к сетке, оглядывала окрестности. Задержанных распределили в башне, с такой высоты хорошо просматривался не только внутренний двор, но и внешний. Уже было глубоко за полночь и Каструм-Мар спал, за исключением часовых у ворот и ещё двоих возле катушки моста. Меральде тоже не спалось. Она долго ворочалась в кровати, каждый раз пугаясь неестественных теней, отбрасываемых на стену постепенно угасающим флюоритом. Комната была обставлена аскетично, но назвать её камерой язык не поворачивался. Девушка представляла себе сырые подвалы, густонаселённые крысами и клопами, с ямой в полу в качестве отхожего места и тонким слоем соломы для сна. Здесь же имелась кровать, заправленная чистым, хрустящим бельём, и небольшой сундук, в котором Меральда сразу после ужина с удивлением обнаружила коробку с игрой в дедал. Обеденная группа из маленького табурета и ещё одного, повыше, с претензией на стол, располагалась в углу, справа от бойницы. Сейчас на деревянной столешнице лежал недостроенный лабиринт, коробке с деталями места не хватило и она ютилась на полу. Внутри не оказалось шарика для игры, но Меральда не расстроилась и собиралась просто водить по доске пальцем. Кусок комнаты оттяпали перегородки уборной, где стояли вполне приличный умывальник и горшок, очевидно, подключённые к бакам с дождевой водой и ливнёвкам. Более чем приемлемо для такого старого здания. В Солазуре водозабор шёл прямо из цистерн конденсатора, а краны ставились отдельно для питьевой воды, с усиленной фильтрацией, и для санитарной, с нагревателями. В Хазе не было встроенных обеззараживателей и теплообменников, и жители привычно пользовались камнями. Здесь ей не дали ни сантеграна, ни термалита, кран был только один, поэтому пить сточную воду она не решилась, а холодной могла разве что умыться. Правда, к приходу лекаря ей принесли таз с горячей водой. Такой большой, что тащили его два архангела под чутким руководством старой экономки. Она по-доброму ворчала на неповоротливых солдат, сравнивая их уже даже не с черепахами, а с ленивыми улитками.
— Держи, деточка. Умойся и переоденься. Лекарь сейчас приводит в чувство здоровяка, а потом сразу к тебе. А псину эту бестолковую в фармацию отдадут, нечего людоедам при архиве делать, — с этими словами старушка сунула Меральде белоснежный свёрток, ещё раз взглянула на прокушенное предплечье и неодобрительно поцокала языком.
— Спасибо, прислужница… — девушка запнулась, поздно сообразив, что их не представили.
— Няня. Няня Роуз, — круглое лицо на мгновение стало ещё круглее от мимолётной улыбки, но няня сразу насупилась, переведя внимание на горе-носильщиков, пытающихся боком втиснуться в проём уборной. — Ну вот, пусти слона на танцы! Кто ж так заносит?!
Оставшись одна, девушка развернула вручённое экономкой и оцепенела. Там были полотенце, губка для обтирания и хлопковая сорочка, такая же, как на приговорённых женщинах. Торопливо вымывшись, Меральда снова натянула своё грязное, порванное платье. Наряжаться в одежду потенциальной покойницы ей совершенно не хотелось. И как только она закончила с туалетом, лекарь Азесин Бравиати из Хэндская гулко постучал в дверь, затем стремительно вошёл, представился и галантно попросил её руку. Девушка замешкалась, потому как вопрос звучал неоднозначно и её конечность с равным успехом могла требоваться как для осмотра, так и для приветствия, а то и насовсем. Азесин не стал терять времени и уверенно перехватил её левую руку, с одной стороны у локтя, а с другой — за запястье, и медленно повернул, изучая рану. Его тонкие красные перчатки неприятно поскрипывали, соприкасаясь с кожей. Бравиати вообще был одет довольно странно для лекаря, если не сказать фривольно. Тёмно-алый кожаный сюртук с узкими манжетами и воротником-стойкой являл собой противоположность привычной зелёной мантии. Будучи юной и бесстрашной покорительницей джунглей, Меральда неудачно свалилась с дерева и сломала ключицу. Тогда она впервые покинула Хаз, родители отвезли её на лечение в Сонград, к хорошему костоправу. Там она с присущей детям непосредственностью спросила, почему в здравнице всё такое зелёное, а лекарь с загадочной улыбкой сообщил, что изумруд помогает успокоиться. Если следовать этой логике, красный ассоциировался с агрессией и уж точно не располагал к доверию.
— Почему вы не носите мантию? — всё-таки решилась спросить девушка. Он как раз готовил антисептический раствор из воды и пыли сантеграна.
— Мешает, — лаконично изрёк Азесин и тряхнул короткими каштановыми волосами, будто они тоже мешали. На обнажившемся виске Меральда заметила небольшой шрам в виде двух пересекающихся чёрточек. Подставив таз, он обильно обработал место укуса. Холодный раствор прожёг струпья и с шипением устремился внутрь. Вновь открывшиеся раны неприятно засаднили, и Меральда непроизвольно поморщилась. — Нужно потерпеть, — скорее приказал, чем посочувствовал лекарь и принялся наматывать перевязочный материал.
