Маскарад - Валерий Пылаев
Мне лишь на мгновение удалось царственную руку от лица, но и хватило и этого. На деле все оказалось не так уж и плохо. Белок покраснел от полопавшихся сосудов чуть ли не целиком, но радужка и зрачок как будто уцелели, и второй глаз наверняка выглядел не хуже. По перепачканным щекам щедро струились слезы, однако за зрение можно было не переживать. Талант Владеющего, хоть и со скрипом, все же смог «переварить» запредельную местную мощность.
— Господь милосердный… — Цесаревич вцепился в мою руку и кое-как уселся. — Я ничего не вижу!
— Полагаю, это временно, ваше высочество, — отозвался я. — Но впредь воздержитесь от фокусов с Талантом. Второго залпа ваши глаза могут и не выдержать.
— Как скажете. Но что мы будем делать теперь? Поведете меня за руку, как слепого?
— Нет, это исключено. — Я еще раз выглянул за окно. — Полагаю, нам следует остановиться и немного вздремнуть. Уже темнеет.
— Вздремнуть? — простонал цесаревич. — В этом месте⁈
— Вряд ли оно хуже любого другого. — Я рывком поставил его высочество на ноги. — И уж лучше хоть какие-то стены, чем вообще ничего. И я, признаться, не слишком-то хочу повстречаться с тем, что выйдет на улицу после заката.
— Не смею спорить. — Цесаревич попытался приоткрыть один глаз, но тут же снова зажмурился. — Показывайте дорогу… Вы ведь не будете возражать, если я возьму вас за плечо?
— Милости прошу, ваше высочество, — вздохнул я. — Только не отпилите мне голову, если на нас кто-нибудь выскочит.
Пожалуй, стоит подняться повыше: если завалить лестницу за собой, Упыри не смогут пролезть следом, да и Леший скорее предпочтет поискать добычу попроще. За пару часов наш запах выветрится, и, если повезет, я даже посплю хоть немного. И цесаревичу тоже не помешает. Когда настанет рассвет, и мы двинемся дальше, его глазная артиллерия наверняка снова пригодится, и не раз.
И все же я почему-то выбрал лестницу, ведущую вниз. Сначала обратно на первый этаж, а потом еще глубже, в полуподвал. Чутье будто указывало мне дорогу по ступенькам, в опустевший дверной проем и по узкому коридору, в котором мы бы непременно переломали все ноги, если бы не проблеск впереди.
То ли кто-то из местных тяжеловесов, то ли само время обрушило потолок цокольного этажа, и даже вечернего света с улицы кое-как хватало разобрать дорогу. Уже в четыре глаза — его высочество, похоже, понемногу приходил в себя и больше не хватался за меня всякий раз, когда спотыкался на ходу. Дыра с неровными краями, можно сказать, заменяла люстру, и я кое-как разглядел гору кирпичей в середине помещения, а чуть дальше за ней…
— Осторожно. — Я опустил руку на плечо цесаревичу и с силой надавил. — Ложитесь на пол. Только медленно… И самое главное — тихо!
Его высочество не стал спорить, но не успев даже опуститься на корточки, принялся сначала озираться и ерзать, а потом вопросительно уставился на меня. Я не стал ничего объяснять — только молча вытянул руку и указал вперед.
Туда, где в паре десятков шагов перед нами опираясь спиной на стену сидел человек.
Глава 5
— Что там такое? — прошипел цесаревич. — Что вы видите?
— Человек. — Я чуть придавил его высочество к полу. — Кажется.
Впереди было настолько темно, что на мгновение я и сам засомневался в том, что вижу. В конце концов, при таком освещении силуэт Упыря, задремавшего или вообще издохшего у стены, мало чем отличался бы…
Нет. Все-таки человек — когда я прополз вперед буквально пару шагов, контур тела проступил куда отчетливее. Четко очерченные плечи, голова, откинутая назад. Нормальной формы, а не приплюснутая и вытянутая, больше похожая на жабью. И шея — у Упырей ничего подобного, можно сказать, не наблюдалось, а зубастая морда вырастала прямо из плеч. Даже если эти твари когда-то и были людьми, случившееся здесь изуродовало их до неузнаваемости, перекроив даже самые основы анатомической структуры.
— Нет там никакого человека, — буркнул цесаревич. — И вообще ничего живого нет… Я бы увидел!
Я, кажется, начал понимать, в чем дело. Его высочество, сам того не ведая, умел не только орудовать взглядом, как резаком, но и переключаться на какой-то другой спектр. Скорее всего, инфракрасный — если уж ничуть не сомневался в своей способности разглядеть любое живое существо даже в кромешной тьме.
Царственное око работало как самый настоящий тепловизор и наверняка зацепило бы даже самые крохи искорки в своем диапазоне, однако в обычном все-таки проигрывало моему звериному. Но уж если цесаревич так ничего и не увидел, это могло означать только одно.
Там, впереди, рядом с зияющим чернотой дверным проемом, сидел покойник.
— Что ж… В каком-то смысле вы правы. — Я осторожно поднялся и отряхнул колени от грязи. — Живого там действительно нет.
Зато мертвого имелось в избытке. Не успели мы сделать и десятка шагов, как обломки кирпича и камня под ногами сменились чем-то податливым и сердито хрустящим под ботинками. Похоже, Упыриными костями и засохшими тушами, всего дюжины полторы-две. Чуть дальше я разглядел огромный скелет Лешего, обтянутый почти лысой уже шкурой. Похоже, когда-то тут случилась самая настоящая бойня.
И кем бы ни был покойник, он дорого продал свою жизнь. И все-таки победил: умер уже после того, так последнее чудище скорчилось у его ног, не добравшись до прохода, который зачем-то непременно
