Три правила ангела - Катерина Снежинская
– Это ещё что за чмо? Ты его знаешь, зай?
– Здрасти, Макс… э-э… Алексеевич, – выдала Ленка.
– Добрый день, Лена.
Работодатель глянул на неё мельком и без особого интереса. Кстати говоря, выглядел он как угодно, но только не… Тем, как его Виталька назвал. И впрямь хоть сейчас на плакат, чтоб он отдельно, а часы отдельно, а всё вместе стильно до невозможности. Да и в руках он держал чёрный пакет с солидным золотым вензелем, будто, отрекламировавшись, уже успел отовариться. Лишь кожаная куртка с большим мохнатым воротником, совсем к костюму не подходящая, несколько портила образ.
– А вам, молодой человек, на правах старшего товарища я дам совет: если не хотите, чтобы ваша девушка работала, необходимо обеспечить ей соответствующий уровень жизни.
– Чего? – озадачился Виталик.
– Бабки заколачивай и не жмотся, – расшифровал Макс.
– Чё-о? – угрожающе протянул Виталька. – Да я тебя!..
– Спарринг прямо тут устроим? На радость охранникам? – поинтересовался ленкин работодатель, едва заметно усмехнувшись, отчего его лицо стало ещё неприятнее. – Я почему-то так и думал. Лена, вас подвезти?
– Мне ещё надо в магазин заскочить, я хотела Элизе Анатольевне яблок купить и…
– Надо, значит, заскочим, – кивнул Макс и… подал ей руку, помогая встать!
Ну точно как в каком-нибудь фильме!
– Ленка! – приказным тоном рявкнул Виталька, – иди сюда!
Прозвучало это почти как: «К ноге!»
Мама говаривала, что выйти из себя очень легко, а вот войти обратно трудно. Маленькую Ленку эта невинная, в общем-то, фраза, очень пугала. Было в ней что-то от света в конце туннеля и фильма «Полтергейст», который они с Оксанкой сдуру посмотрели, когда никого из взрослых дома не было. Наверное, поэтому Лена, даже выросши, из себя старалась не выходить. Но ведь есть вещи посильнее детских страхов и собственных принципов. Гордость, например. Правда, её обычно предпочитала дремать, лишь иногда просыпалась, позёвывая и, как правило, тут же опять благополучно засыпала.
– Я кому сказал? – рыкнул доведённый до белого каления Виталька, а Макс вопросительно приподнял брови.
Как в фильме, так как в фильме, чёрт с вами!
– Я буду вам очень благодарна, если вы меня подвезёте, – вывезла Лена и почувствовала, что стремительно краснеет, даже щекам жарко стало.
***
– Пристегнитесь, – приказал Макс.
– Я не умею, – честно призналась Ленка, никогда таких машин не видавшая.
Нет, видеть-то она их, понятно, видела – на улицах. А вот кататься в таких – чтоб пахла кожей и ещё чем-то жутко приятным, чтоб на панели и у руля настоящие компьютерные экранчики, чтоб женский голос вежливо напомнил закрыть дверь – не доводилось. Того гляди в робота превратится.
Макс над ней насмехаться не стал, усмехаться тоже, чего Ленка откровенно опасалась, просто перегнулся – пришлось спешно втягивать живот с грудью – и пристегнул сам.
– Прошу прощения, минуту! – сказал непонятно к чему, выудил из кармана куртки истерично заливающийся светом телефон и вдруг… зачирикал, по-другому не скажешь, такого языка Лена тоже никогда не слышала.
Правда, чирикал недолго, на самом деле с минуту, примерно.
– Что вас так удивило? – спросил Макс, выруливая с парковки.
Между прочим, подземной, опять же как в кино. Вообще, всё происходящее уж слишком что-то напоминало.
– На каком это языке вы только что говорили? – буркнула Ленка, с чего-то разозлившись.
И ведь непонятно с чего, а, главное, на кого.
– На китайском. Хотя я больше матерился, чем разговаривал.
– На китайском матерились? – тяжко поразилась Лена. – А зачем?
– Потому что партнёр сроки поставки срывает, – как ни в чём не бывало, пояснил Макс. – А на матерном все лучше понимают, что китайцы, что русские.
– И чего он вам не поставил?
Петров снова глянул на неё эдак быстро, вскользь, но, кажется, ему стало смешно, хотя он даже не улыбнулся. Просто у глаз появились такие смешливые морщинки.
– Мономеры акриловых сополимеров, – ответил совершенно серьёзно.
– А-а, – протянула Ленка, не сообразив ничего умнее.
– Точно, ничего интересного. У нас производство, Лен, краски делаем. Ещё шпатели всякие, тару для той же химии, тазики. Никакой нефтяной трубы и алмазов.
– Только вы своими красками очень гордитесь, – помолчав, всё-таки сказала Ленка, старательно глядя в боковое стекло, за которым мелькали жёлтые пятна фонарного света и косой снег.
– С чего ты… Прошу прощение, с чего вы взяли?
– Лучше на ты. Вернее, вы ко мне лучше на ты, а я вас, конечно, на вы буду. Мне так привычнее.
– А на вопрос ты не ответила.
Ленка пожала плечами. Чего тут говорить? Всё же слышно по его тону. Помолчали. Там, снаружи, по-прежнему мелькали полосы света, перемежающиеся короткими полосками темноты, будто бесконечная жёлто-серая зебра тянулась. «Дворники» мотались по стеклу, как маятник, сбивая снег в пластинки.
– Чёрт, – проворчал Макс, растирая костяшкой пальца глаз. – Лен, поговори со мной о чём-нибудь, а то я сейчас усну. Пожалуйста.
– О чём?
– О чём хочешь.
Ленке ни о чём не хотелось. Ей было жутко некомфортно, даже немного страшновато, а ещё стыдно и тоскливо. Зря она так с Виталькой, он же, на самом-то деле, ни в чём не провинился, ну, сморозил глупость, с кем не бывает? Ему же действительно, наверное, важно, что там пацаны скажут. Наоборот, надо было его защитить, послать этого Макса породному, а она за ним потопала зачем-то. Разве хорошо?
– Лен?
– Почему вы куртку носите? – спросила Ленка первое, что в голову пришло.
– А что я ещё должен носить? – явно удивился Макс.
– Ну, пальто. Такое длинное, чёрное. Оно же костюму больше подходит.
Не в силах подобрать достойного описания, Лена изобразила руками что-то такое, должное изображать то самое пальто.
– Машину водить в куртке удобнее. Остальное мнётся, да и мешается.
– А у вас разве водителя нет?
– Нет у меня никакого водителя и охранников тоже нет, – вот теперь он точно улыбнулся. – И по магазинам хожу сам, хоть и не часто. Сегодня вот пришлось. У нужного человека юбилей, надо было подарок подходящий купить.
– А секретаршу послать?
– Лен, у меня такая секретарша! – Коротко и совершенно неожиданно хохотнул Макс. – Она сама кого хочешь
