Гром над городом - Ольга Владимировна Голотвина
Тут из-за угла дома вышел человек, которого Сверчок совершенно не ожидал здесь увидеть. Востроносый, белобрысый, вихрастый юнец, года на три-четыре старше Сверчка, подошел к компании «лис» и, отряхивая ладони, сказал веско:
– И замок черного хода я тоже посмотрел. Никаких следов взлома. Если открывали, то только ключом.
– Ми́рвик! – ахнул Сверчок. – Ты-то что здесь делаешь?
С юнца слетела деловитость. Он заулыбался во весь рот:
– Я-то замки проверяю, попросили меня. Ты же знаешь, чем я раньше кормился! А ты как сюда попал? Служишь в этом доме?
Сегодняшний день был полон чудес! Конечно, Сверчок знал, что его приятель Мирвик Городской Воробей с детства был вором. Причем вором потомственным: и отец, и дед его этим промышляли. Допустим, судьба его сделала немыслимый поворот: Мирвик пристроился работать в театре – сначала метельщиком, а теперь даже играет небольшие роли! И все равно... этак небрежно сказать при стражниках о своем прошлом?..
– Служить-то я служу, – ответил Сверчок с достоинством, – да только не в этом доме, а в особом десятке!
И шагнул из-за плеча Гижера в сторону. До сих пор его прикрывала плотная фигура стражника, Мирвик не видел черно-синей перевязи Сверчка.
Мирвик присвистнул:
– Надо же! И как тебя угораздило влипнуть?
– Влипнуть?! – возмутился Сверчок. – Да ты просто завидуешь, метла театральная!
– Кто, я? Да меня господин Ларш с прошлого лета в «лисы» зовет. А то! Мы с господином Ларшем распутали тайну двух убийств, мне от Хранителя города вышла награда! Но я от театра – никуда! Разве что могу, если попросят, дать «лисам» умный совет.
До сих пор «лисы» ухмылялись, слушая беседу старых знакомых. Но такого нахальства со стороны Мирвика Алки не выдержал.
– Не хочу никому угрожать, – сказал он заботливо, – но если один актеришка не заткнется, он у меня полмесяца не сможет на сцену выйти. Никаким гримом битую морду не замажет.
– Понял, – быстро ответил Мирвик, которого жизнь научила не злить стражников.
– Спрут, – бросил Гижер.
Все разом подобрались, обернулись к подходящему десятнику.
Ларш был одет куда наряднее, чем вчера на постоялом дворе. Рубашка отделана дорогим кружевом, расшитый пояс украшен золотыми кисточками. Но главное – воротник рубашки был скреплен большой эмалевой брошью, изображающей спрута. И на рукавах золотой нитью вышиты спруты.
Клановые знаки, святыня Великого Грайана! Если бы простой человек осмелился украсить свою одежду изображением кланового животного или птицы, его ждала бы позорная казнь.
Ларш поднял руку, приветствуя стражников. Те в ответ склонили головы – как заметил Сверчок, с уважением, но без подобострастия.
– А, Мирвик, и ты тут, – сказал Спрут приветливо. – Что с замками?
– Никаких царапин, – солидно ответил Мирвик. – Я заодно поглядел ставни первого этажа. А то! Если бы ножом снаружи, через щель, поднимали внутренний засов, остались бы следы.
– Ага, ага, – покивал Ларш. – Ну спасибо, ступай. Если в театре увидишь Арриза́ра, Лейча́ра или Зиннибра́на, передай, что, может, сегодня выберусь с ними повеселиться... Кстати, а правда ли, что тебе в новом спектакле снова дали роль со словами?
– А то! Играю лекаря, у меня три строки! – гордо вскинул голову Мирвик.
– Только не начинай сейчас декламировать, великий актер!.. Ну, до вечера!
Проводив взглядом уходящего парня, Ларш обернулся к своим стражникам и заметил Сверчка.
– Ты уже и перевязь получил? Отлично! «Лисы», поучите новичка уму-разуму!
– Поучим, – кивнул Алки.
Дверь отворилась, на крыльцо вышел наррабанец – тот, что говорил вчера с Сверчком на постоялом дворе. Он степенно поклонился Ларшу:
– Господин мой, эти, из Рода Ункур, собраны в той комнате, что расписана лилиями. Ну, где дверь на веранду.
– Даххи, ты им не говорил про находку Авиты, про наливку во втором бокале?
– Ничего не говорил. Я их просто вместе собрал.
– Правильно. Возмущались?
– Еще как. Грозились Джанхашару на меня пожаловаться. А вдова, госпожа Нурфи́на, обещала дойти до Хранителя города.
– Ничего-ничего. Им полезно поволноваться. Сейчас я с ними потолкую.
Спрут вошел в дом. Авита задумчиво глянула на закрывшуюся за ним дверь:
– А ведь он не зря этак нарядился, со знаками Клана. Хочет, чтоб те пятеро еще больше перетрусили.
– Сейчас-то они если трусят, то виду не показывают, – отозвался Даххи. – Только друг на друга злобно поглядывают.
– Хотела бы я послушать, о чем Спрут будет с ними толковать, – негромко сказала Авита.
– И я бы не отказался, – кивнул Гижер. – Печенкой чую: десятник чего-то задумал.
– А это можно, – прищурился Даххи. – Там из комнаты – две двери. Одна в дом, другая на веранду. Можно обойти особняк и выйти на веранду. Дверь открывается тихо, пол не скрипит...
– А давайте! – загорелся Алки.
1 (3)
* * *
Сверчка томила смесь жгучего любопытства со страхом. Он впервые был в таком богатом доме. Веранда, с ее коврами, двумя мягкими диванами и большими бело-синими вазами прямо на полу, казалась парнишке дворцовыми покоями. А ведь он еще и проник сюда тайком... правда, не один, а вместе с «лисами»-сыщиками, но все-таки...
Но гораздо больше, чем роскошь вокруг, волновали его голоса, доносившиеся из-за портьеры. Каждый голос был загадкой, за каждым стоял незнакомец. Возможно, убийца...
– Он был изумительным человеком!.. Благородным!.. Щедрым!.. – то ли говорил, то ли рыдал женский голос, низкий и красивый. – Весь дом боготворил его! Не представляю себе, кто смог... кто посмел...
– Насчет щедрости – да, не спорю, – ответил невидимый для «лис» Ларш. – А насчет благородства рискну усомниться. Не так уж это благородно – бить женщину. А мне говорили, что почтенный Саукриш порой поднимал руку на тебя, госпожа Нурфина.
Женский голос захлебнулся от возмущения:
– Что-о? Да кто посмел сказать такое?! Слуги? Перепорю мерзавцев!
– Почему обязательно слуги? – добродушно возразил Ларш. – Мои люди поговорили с соседями...
– Сплетники! Гнусные сплетники! Да мы с супругом... душа в душу... как два голубка в гнезде! Да я теперь никогда не утешусь!
– Нурфина, дорогая, – вмешался другой женский голос – высокий, звонкий, –
