Роман Буревой - Олимпиец

Флайер опустился на площадку подле бассейна с изумрудной водой. На просторном ложе в одних шортах лежал загорелый юноша и играл несколькими управляющими голограммами.

– Андрей! – окликнул его Говернон.

Юноша обернулся.

– А, привет! – бросил небрежно и вновь вернулся к голограммам.

Марк остолбенел. Он увидел себя, но себя такого, каким бы он стал, если бы не пришлось ему носить рабский ошейник, – высоким, широкоплечим, с надменным лицом и снисходительным презрением во взгляде.

Или презрение и надменность – это совсем не его, это уже истинно олимпийское?

– Это твой… источник, – сказал Говернон, представляя Марка.

– Угм, я понял, – отозвался Андрей, продолжая перекидывать кусочки из одной голограммы в другую. – А почему он такой старый?

Потом он отпихнул их подальше к беседке и легко вскочил на ноги.

– Похоже, я все просрал, – сообщил он со смехом. – Да и как обороняться, если эти козлы услали к черту весь свой флот? Ну и пусть сражаются в секторе Психеи! Недотепы.

Марк сразу сообразил, что речь идет о Лации. Понял, но поверить в это не мог.

– Так ты играешь за Лаций! – только и сумел выдохнуть он.

– Ну да… Я думал – выиграю. Флот, колонии, экономические ресурсы, Лаций был фаворитом. А в результате мы все теряем не начиная сражения.

– Если ты играешь за нас, то почему не подсказал, что найденный катер – всего лишь деза?

– Явное вмешательство недопустимо. Я и так подкидывал подсказку за подсказкой, а вы все тупили. Я же даже посла Колесницы перекупил, чтобы он работал на вас. И что? Что в результате, я спрашиваю? Хорошо еще, что я не залез в долги, как Артур.

– Я разгадал природу подложенной бомбы. Уверен, ее смогут нейтрализовать. Мы сохраним боевую станцию и…

– Слишком поздно! – отмахнулся Андрей. – Даже если вы сохраните боевую станцию, вы не сможете прикрыть с ее помощью всю планету. Нужен флот, а флота у вас нет.

– С кем ты играешь? – спросил Марк.

– Какое это имеет значение? – отмахнулся Андрей. – Я же сказал: все ресурсы на нуле. Гейм овер.

– Пусть твой противник просто прекратит игру.

– Что? – Андрей посмотрел на Марка как на идиота.

– Если твой противник прекратит игру, колесничие остановятся? Что будет?

– Да ничего не будет. Они уже получили все, что им нужно для вторжения. Эта игра дальше идет на автомате. Можно начинать новую, не дожидаясь, когда колесничие оккупируют планету. Вы проиграли при любом раскладе.

– Олимпийцы ничего уже не могут изменить? – спросил Марк.

– Если бы я мог, думаешь, я бы сдался? – пожал плечами Андрей.

Марк зарычал в бешенстве и бросился на своего красавца-двойника.

Удар в солнечное сплетение был неожиданным, Андрей сложился пополам. Удар ногой сбросил его в бассейн.

– Сволочь! Да как ты осмелился поставить на кон нашу планету?!

Андрей выплыл с другой стороны бассейна, ухватился за бортик. Отплевываясь, пытался восстановить дыхание:

– Ты что, спятил? Что тебе надо? Я просто играл…

– Ты убил всех, кого я люблю!

Марк обежал бассейн и хотел припечатать ботинком пальцы Андрея, что вцепились в бортик. Но парень оказался проворным – оттолкнувшись ногами от стенки, он отплыл на несколько метров.

– Хорошо плаваешь? – спросил с издевкой. – Если хорошо – догони.

– Молодые олимпийцы так же глупы, как обычные мальчишки или девчонки, – заметил Говернон со снисходительной улыбкой.

– Тогда обратимся к мудрым, – предложил Марк.

– Они не будут с тобой разговаривать, – покачал головой Говернон. – А если соизволят, то может стать еще хуже.

– Почему?

– Им самим захочется сыграть во что-нибудь этакое. И уж поверь: они-то не оставят тебе никакой лазейки.

– А сейчас она есть?

В ответ Говернон пожал плечами.

Марк нахмурился.

– Значит, ты хочешь начать новую игру? – спросил он у Андрея.

Двойник уже выбрался из бассейна, сбросил мокрые шорты и теперь растирался белоснежным полотенцем.

– У тебя есть интересный сценарий? – спросил он. Похоже, олимпиец уже нисколько не сердился. Возможность развлечься заставила его обо всем забыть.

– У меня есть интересное соображение, – сказал Марк. – И соображение это таково. Миров не так уж и много: Лаций, Китеж, Нерония, Колесница. Есть еще Цинн, Женева и несколько слабых колоний, которых не хватит даже на пару дней забавы, если стравить их друг с другом. Если Колесница захватит Лаций, останется сыграть всего один тур – кто кого: Нерония или Колесница. А там уже в самом деле конец игры. Я думаю, тебе как проигравшему не позволят сыграть этот последний великолепный тур. Найдутся другие желающие. Что будешь делать дальше? Копировать уцелевшие корабли и биться где-нибудь на окраинах космоса с другим спятившим от скуки олимпийцем?

– Ну да, раз я проиграл, мне не дадут сразиться в финале.

– Так выиграй. И финала не будет.

– Ты что, тупой? Я проиграл. Сто раз тебе повторять? – Андрей бросил полотенце в утилизатор и закутался в ярко-синий взявшийся неведомо откуда халат.

– Ты проиграл, – согласился Марк. – Но мы еще не проиграли.

– Нам иногда приходится «нейтрализовывать» последствия игры, – объяснил Говернон. – Для этого мы используем «Пыль веков» – чтобы стереть все без следа. Но в данном случае Артур создал катера с хронобомбами для войны. Думаю, на Совете олимпийцев я предложу запретить использование «Пыли». Мы найдем другие средства очистки космоса.

– Лучше поздно… как говорится.

– Здесь недалеко есть небольшой ресторанчик, – сказал Говернон. – Можно там посидеть и поговорить.

Ресторанчик оказался восхитительным. Обслуживали его только андроиды. Гостям предлагали отдельные кабинеты с видом на озеро. Берег был обрывистый. Внизу лежало блюдце синей воды. Белые скалы противоположного берега поросли крошечными сосенками. Из пасти горы срывалась пенистая струя водопада. Играла радуга.

Столик, застланный белой скатертью (полная иллюзия, что льняная и крахмальная), спинки стульев из черного дерева. Андроид принес вино, минеральную воду и салаты. Странно было думать, что где-то идет война, затеянная бессмертными от скуки.

– У нас на Фатуме была своя база. Мы брали образцы тканей и выращивали копии людей, которые воевали и умирали на болотах. Мы сканировали их личности – живых и умирающих, – Говернон говорил обо всем этом как об интересных, но не слишком значительных мелочах.

– Ты говоришь «мы». Значит, ты отождествляешь себя с олимпийцами?

– А с кем же еще? Я же бессмертен, как они.

– Почему бы тебе не отождествлять себя по-прежнему с Лацием?

– Лаций слишком далеко от Олимпа. Расстояния в нашей жизни играют непоследнюю роль, поверь мне.