Павел Корнев - Без гнева и пристрастия

— Господин комиссар, — вежливо, но непреклонно произнес сотрудник сыскного агентства Лазаря Гота, — мы не можем пропустить вас, если вам не назначено.

— Позвольте, — указал я на телефонный аппарат на стойке регистрации посетителей.

— Разумеется, — разрешил охранник.

Я поднял трубку и, прижав ее плечом к уху, спросил клерка:

— Номер приемной советника Гардина, будьте любезны.

Клерк озвучил номер, я левой рукой четыре раза крутанул диск аппарата, назвался секретарше и попросил сообщить о моем визите советнику. Затем опустил трубку на рычажки и спокойно облокотился о стойку.

Секретарша перезвонила через пару минут. Клерк взмахом руки отпустил агента, внес меня в журнал регистрации и разрешил пройти.

— Третий этаж, налево и до конца коридора, — подсказал он.

— В курсе, — кивнул я, пересек вестибюль и начал подниматься по центральной лестнице. Знакомой дорогой дошел до нужной приемной, и там строгая на вид тетенька средних лет сразу сообщила:

— Советник ожидает вас.

Я распахнул дверь, переступил через порог и поприветствовал сидевшего за рабочим столом хозяина кабинета.

— Добрый день, советник.

— Комиссар, у меня начинает складываться впечатление, будто вы меня преследуете! — заявил Гардин, не трудясь подняться навстречу.

Я только пожал плечами и окинул взглядом угловой, строго обставленный кабинет с двумя огромными окнами, выходившими на сквер с облетевшими деревьями.

— Всегда нравились угловые кабинеты, — пробормотал себе под нос вместо оправданий.

— Комиссар? — уставился на меня советник Гардин с нескрываемым раздражением.

Небольшая заминка позволила собраться с мыслями, и я спокойно напомнил собеседнику:

— Мой прошлый визит к вам был жестом доброй воли, советник. Разве нет?

— Возможно, — прищурился Гардин. — Что теперь?

— Просто показалось уместным переговорить с вами с глазу на глаз, прежде чем давать делу официальный ход.

Советник кинул перьевую ручку и отодвинул от себя документы, с которыми работал, давая понять, что готов слушать.

— В конце прошлого месяца проходил благотворительный аукцион, посвященный прокату нового фильма с Лили Руан. Есть информация, что киноафиша с ее поцелуем досталась вам.

— Какого… — Хозяин кабинета с трудом удержался от чертыханья, усилием воли взял себя в руки и уставился на меня своими холодными глазами.

Почудилось, будто он видит меня насквозь, но я взгляда не отвел, спокойно ожидая ответа. Тогда Гардин откинулся на спинку кожаного кресла и поинтересовался:

— Это действительно столь важно?

— Ну я же здесь, — беспечно улыбнулся я, чувствуя, как по спине побежали струйки пота.

Воцарилась гробовая тишина, казалось, было слышно, как крутятся шестеренки в голове хозяина кабинета. Он лихорадочно размышлял, чем обернется для него тот или иной ответ, оценивал мою информированность, прикидывал варианты, и все это с абсолютно невозмутимым выражением лица профессионального картежника.

— Я бы мог просто выставить вас за дверь, комиссар, — промолвил наконец советник Гардин, — но, учитывая давнее знакомство с господином Бригом, все же отвечу…

Советник явно намекал, что без последствий визит к нему не останется, но сейчас это волновало меня меньше всего. Важен был лишь конкретный ответ на конкретный вопрос. И важен он был не только для меня, но и для собеседника, который не мог не понимать, в каком направлении движется расследование.

Что он ответит? Каким образом попытается вывести себя из-под удара? И как долго собирается выдерживать эту дурацкую театральную паузу?!

Тут советник Гардин изогнул губы в ироничной улыбке и выдал:

— Я действительно приобрел эту киноафишу. Не для себя. Лили Руан, на мой взгляд, слишком вульгарна. Просто собирался позлить кое-каких выскочек. Киноафишу я подарил в тот же день.

Тут уж пришла моя очередь выдерживать паузу. Я покрутил головой, облизнул пересохшие губы и только тогда спросил:

— Позволите узнать, кому именно вы ее подарили?

Спросил на полном серьезе, нисколько не сомневаясь в искренности собеседника. Советник был слишком умен, чтобы так просто дать поймать себя на лжи.

— Одному из тех, кого собирался позлить, — хищно улыбнулся хозяин кабинета. — Советнику Ланфорду.

Имя это резануло, как по-живому, но я лишь спокойно кивнул и прикоснулся кончиками пальцев к шляпе.

— Советник, от всего полицейского управления приношу вам искреннюю благодарность за помощь в расследовании.

От себя собеседника благодарить не стал; сказал то, что сказал, и быстро покинул кабинет, не давая заметить охватившего меня замешательства. Прошел через приемную и уже в коридоре выпустил воздух через крепко стиснутые зубы.

Киноафиша досталась советнику Ланфорду?!

Человеку, в чьем избирательном штабе работала Шарлотта Ли? Политику, чьими принципами она восхищалась?

О черт!

Встав на крыльце мэрии, я закурил и попытался разложить все свои догадки и предположения по полочкам. Советник Гардин не врал — глупо врать, когда собеседнику ничего не стоит проверить твои слова, и это обстоятельство переворачивало все с ног на голову.

Киноафиша была у Ланфорда. Так не он ли таинственный любовник Шарлотты Ли?

Женатый, в возрасте, с положением в обществе.

Советник стал бы далеко не первым, кто избавился от излишне амбициозной любовницы столь радикальным образом. А недавнее поражение на выборах — чем не причина подставить мэра?

Все перевернулось с ног на голову, неизменным осталось одно-единственное обстоятельство: доказательств у меня как не было, так и не появилось. Прийти к мэру с одними лишь голословными утверждениями? Это даже не смешно.

А значит, расследование продолжается…

Я выкинул выкуренную строго до карандашной черты сигарету в урну и вернулся в мэрию, но Ланфорд сегодня встречался со своими избирателями, и застать его на месте не получилось.

Тогда я забрался в служебный автомобиль и озвучил водителю адрес в престижном районе, застроенном сплошь фешенебельными особняками. Старый Берег считался вотчиной городского истеблишмента, и было нечто лицемерное в том, что оппозиционный политик проживает в окружении тех, от чьих посягательств он денно и нощно защищает интересы простых работяг.

Ланфорд мне не нравился уже заочно.

Поймав себя на этой мысли, я откинулся на спинку сиденья, несколько раз глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться.

Пусть советник Гардин и сорвался с крючка, не важно. Моя цель не какой-то определенный индивид, моя цель — преступник. Я ищу не мести, я ищу убийцу. И я его найду.