Лев Гурский - Есть, господин президент!

— Яна, дорогая, пойми, — уныло проговорил Макс, — я тебе ведь уже тысячу раз объяснял: про Кессельштейн — это была не ложь.

— Ax, не ложь? И что же это, по-твоему? Сказка братьев Гримм?

— Легенда. Прикрытие. Камуфляж. — Макс тронул пальцем пластырь и сморщился. — Ведомство у нас такое, секретное. Ты сама видела, даже его отца не известили, чтобы не возникло утечек… Кто же думал, что их герцог именно сейчас заедет в Москву? Служба протокола нас информирует день в день, как и остальных. Если бы мы хоть вчера знали, мы этого Юргена Кунце успели бы перехватить и тихо перенаправить в наш госпиталь, к сыну…

–..а капитан ФСБ Макс Лаптев смог бы и дальше канифолить мозги глупой девушке Яне, — прокурорским тоном продолжила я. — Ты соврал мне в главном! Ты сказал, что ты не шпион.

— Яна, я тебе не врал, я ведь на самом деле не шпион, — стал выкручиваться этот проныра. — Шпионы — это не мы, это бывшее ПГУ, то есть внешняя разведка… И если бы я, предположим, даже был шпионом, нашим Джеймсом Бондом, я ведь, учти, шпионил не за тобой. Ты ведь, наоборот, считалась моя помощница и соратница.

— Ну спасибо, обрадовал! — фыркнула я. — Прогресс. Значит, я произведена в девушки Джеймса Бонда. Правда, в урезанном варианте, без романтических отношений… Да-да-да, не смотри на меня так скорбно, теперь я знаю: у тебя есть жена, дочка, теща с тестем… Тебе трудно было сразу сказать, что ты женат?

— Но ведь настоящий Макс Кунце не женат, — вздохнул Лаптев. — Нельзя было отклоняться от легенды. Я и так дважды нарушил инструкцию — и сегодня, когда мы ездили на Петровку, к Сереже Некрасову, и особенно вчера — когда вызвал оперативную бригаду под видом байкеров. Помнишь? За тебя, между прочим, испугался…

— А когда ты нанимал меня, ты, значит, за меня не пугался? Совесть у него все-таки была. Стыдливо кашлянув, Макс признал:

— Тут я лопухнулся, целиком моя вина. Мы-то думали, ситуация под контролем. Кто мог знать, что в Москве они быстро перейдут к силовым действиям? Когда каша заварилась, я ведь, честное слово, сперва грешил на твоих ресторанных жлобов. Это уж потом, когда ты свастику разглядела, я понял, что они — мои подопечные.

— Ну очень сложно было догадаться! — съязвила я. — Настоящий Макс Кунце по вине этих гадов получает три перелома, чуть не расшибается насмерть, а вам все трын-трава. Ваши умные головы, конечно же, решили, что за ним гналась безобидная тимуровская команда с самыми добрыми намерениями — типа перевести его через дорогу, натаскать воды, наколоть дров?

— Яна, мы были в курсе, что они никакие не тимуровцы, — терпеливо ответил Лаптев, — но надеялись, что они не полезут на рожон. Эти молодчики ведь, строго говоря, и на Кунце в Смоленске не нападали. Они просто вели его… Ну как бы изложить попроще? Короче, это была крайне непрофессиональная слежка. Даже Макс-Йозеф ее заметил, еще до Бреста, и дважды легко уходил в отрыв. Он и третий раз, в Смоленске, от них оторвался, но затем свалял дурака. На наших дорогах не стоит разгоняться до двухсот даже в сухую погоду, а уж в дождь… Понимаешь?

— Про аварию понимаю, а про нацистов — еще нет. Они что, все малость того? — Я покрутила пальцем у виска. — Или у них на почве любви к их дохлому фюреру развилась поголовная близорукость? Разве трудно было заметить, что до Смоленска на «кавасаки» ехал один человек, а после — уже совсем другой?

— Без шлема они его практически не видели, в том-то и фокус, — объяснил Макс, — а так, навскидку, мы с тезкой примерно похожи, у нас даже размеры одежды и обуви совпадают… Тут, Яна, очень многое удачно сошлось, и самое ценное — они не знали, насколько серьезно Кунце пострадал, когда отрывался от них в Смоленске. Он вроде бы полежал в больнице с неделю, подлечился, выписался и отправился дальше. Только это уже был я.

А настоящего Кунце за день до того по-тихому перевезли в Подмосковье.

— Фантастическая у вас контора, — заметила я. — Нет, правда, Макс. Никто не знает, чем вы занимаетесь и зачем все это надо нормальным людям. Чуть что, вас фигу дозовешься, а когда можно огород не городить, вы развиваете сумасшедшую деятельность. Столько мороки из-за нескольких иностранных отморозков!

— Яночка, все намного сложнее, — качнул головой Лаптев. — Они отморозки, да. Натюрлих, как сказал бы мой тезка Макс. Однако дело не только в них. Подробностей я тебе, извини, всех разглашать не стану, но, прикинь сама, история выходит очень странная. Ни австрийская секретная полиция, ни их соседи — немцы, чехи, итальянцы, швейцарцы — никто понятия не имеет, кому понадобилось грабить неофициальный музей Гитлера в Линце.

— Чего ж тут беспокоиться? — удивилась я. — Радоваться надо. Наверняка у ублюдков какие-то внутренние разборки между собой, и пусть себе грызут друг друга. А музейчик тот я бы вообще сожгла.

— Заведение мерзопакостное, слов нет, — согласился Макс, — но, говорят, более-менее тихое, без претензий на Четвертый Рейх. Три жалких комнатенки, дюжина пыльных витрин, а подлинников в экспозиции — только два: его золотой партийный значок и та самая страница на латыни, недавнее их приобретение. Если бы сперли значок, было бы хоть понятно, но кому нужен бумажный лист? В общем, все это сильно смахивало на чью-то большую провокацию, как будто кто-то хотел поставить на уши всех европейских наци — причем затея отчасти удалась…

Макс замолчал и опять потрогал пальцем пластырь на щеке.

— А что дальше? — нетерпеливо спросила я.

— А дальше ты сама знаешь. «Мерседес» в Кессельштейне. Труп без документов. Листок в кармане пиджака. Случайно подворачивается умник Макс-Йозеф Кунце, который решает, что листок стоит дорого, а вся книга еще дороже. Он садится на мотоцикл — и в Москву.

— И он все вот так взял и рассказал ФСБ? — не поверила я. — Про Парацельса, про свои библиотечные изыскания? Сам раскололся? Добровольно? Ой, Макс, я чувствую, ты опять темнишь…

— Сам и добровольно, — усмехнулся Лаптев. — Почти. У нашей конторы на Западе очень плохая репутация, и порой это приносит пользу. Тем более, когда имеешь дело с любителями. Тебе надо сурово прищуриться, вытянуть палец, сказать: «Кей-Джи-Би!» — и зарубежный клиент, дрожа от страха, начинает говорить. Словом, через неделю я выучил всю его историческую ерунду насчет «Магнус Либер Кулинариус», которую будто бы можно найти в Москве, и…

— Ничего не понимаю, — приостановила я его взмахом руки. — Макс, извини, я сегодня тупа. Давай-ка еще раз с предыдущей цифры. Если вы считали все ерундой и никакой книги в Москве нет, зачем нанимать меня для ее поисков? Вам деньги некуда девать?