Исправник - Петр Ингвин
— У вас с собой оружие, — между стонами прохрипела раненая. — Волхв и ученик вас запомнят.
— Теперь без разницы, — бросил капитан. Он и Гамадрил несли более тяжелого шахтера со стрелой в подмышке. — С сегодняшнего дня мир будет другим.
Сказочник никого не нес, он налегке мчался впереди всех. Когда раненых подтащили к святилищу, оно было уже открыто, крышка лечебника откинута.
На последнем отрезке пути Анюта вырвалась вперед. Кирилл больше не хрипел, голова безжизненно болталась. Спасти его стало единственным желанием. Откуда-то взялись силы. Только бы успеть. Кирилл — единственный нормальный человек среди ненормальных. Нормальность — это помощь людям без задней мысли. Бескорыстие. Готовность жертвовать собой ради других. Все остальное ненормально.
Только бы успеть.
Сказочник спешил навстречу. Анюта передала ему Кирилла и рухнула на землю. Теперь ждать. Все, что зависело от Анюты, она сделала.
На то, что происходило внутри святилища, смотреть не хотелось, слишком свежи воспоминания. Вчера капитан постарался.
Постарался он и ночью. Если однажды Анюта окажется на скале, а он под скалой…
Есть вариант получше. В тайнике лежат парализер и нож. В ближайшее время Сказочник будет занят в шахте, его миссия в самом разгаре, а тайник оставлен на случай бегства. Сказочнику сейчас не до тайника. Место, где закопан сверток, Анюта помнила хорошо. Парализер обездвижит капитана, а нож…
«Наведет справедливость»? Анюта — заспранец в том худшем виде, который олицетворял Яшка? А еще она станет убийцей. Отомстив, она станет такой же, как убитый. Значит, не мстить? Чтобы ответить себе, ей нужно понять, чего она хочет. О чем мечтает. Какой видит будущую жизнь.
Сейчас Анюта не видела ничего. Только мерзкую рожу капитана, расплывшуюся в удовольствии. Мечты капитана сбывались. Все до единой. Он был счастлив.
Убить его!
А что потом?
Потом Анюту убьют. Пока ее будут убивать, она тоже будет убивать. Она убьет многих. Кровь, ненависть, постоянное бегство и ожидание выстрела из-под каждого куста — о таком будущем она мечтает?
Раненых сложили у входа, охотники уставились в прозрачную дверь. Позади Анюты, далеко за спинами охотников, разнесся скрипучий голос:
— Задача высших сил не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в царство любви и добра, а в том, чтобы мир до времени не превратился в царство боли и крови. Высшие силы дают выбор, и каждый сам выбирает, какую из сил усилить собой. Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их.
Позади Анюты стоял волхв. Охотники выстроились в живую стену, перекрыв вход в святилище, где священнодействовал Сказочник. Они чувствовали себя неуютно с оружием в руках, каждый знал об ответственности, но дело сделано, обратного пути нет. Теперь вся надежда на Сказочника. Нет, на мессию. И на капитана. Капитан никогда не брался за проигрышные дела.
— Какие овечьи одежды, какие волки, ты совсем выжил из ума, старик? — крикнул капитан волхву. — Высшие силы — это те, кто принимает решения, остальным надо смириться и молиться, чтобы не стало хуже. Высшая сила в первую очередь есть сила. Без силы нет всемогущества. Без всемогущества нет власти. Кто всемогущ, тот и есть высшая сила. Как назвать эту силу — любовью, добром, злом или карой за непослушание — не имеет значения, в любом случае она останется силой, которой люди подчинятся даже вопреки своей воле.
— Высшие силы — не те, кто принимает решения за других, — ответил волхв. — Когда небо полыхало, как тысячи костров в ночи, и когда упала огромная огненная звезда, я предрекал, что придет зверь. И когда солнце погасло за двумя лунами и настала тьма, я предрекал, что придет зверь. Тьма — это было знамение. Зверь пришел. Зверь здесь. Среди нас.
— Уймись, старик, твое время кончилось, пришло время молодых и дерзких. — Капитан наложил стрелу на тетиву, показывая, что его намерения серьезны.
Волхв не обратил внимания на угрозу, он шел вперед:
— Заставить человека поверить в то, что мир устроен иначе, очень легко, достаточно разуверить в том, что считалось незыблемым. Люди слабы. — Волхв не спорил с капитаном и не обличал нарушителей, он «вещал» — говорил, глядя вдаль и ни к кому не обращаясь, но его слова казались стрелами, бьющими точно в сознание. — Тесны врата и узок верный путь, и немногие находят их. Да не обольстит вас никто никак, ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся превыше всего, называемого святынею, так что в храме Создателя сядет он, как Создатель, выдавая себя за Создателя…
— Уймись, говорю! — Капитан выстрелил волхву под ноги.
Тот остановился. Капитан достал вторую стрелу. Волхв заговорил с места, не пересекая границу, определенную торчавшей из земли стрелой:
— Ненависть — единственная подруга страха. Из всех пороков только страх не содержит в себе ничего, кроме боли: ожидать — пытка, переносить — пытка, вспоминать — бесконечная невыносимая пытка. А в ненависти видится некое утешение, трусу она служит возмещением за муки страха. Чем сильнее трус боится, тем сильнее будет ненавидеть.
Сказочник вынул Кирилла из лечебника. Кирилл оставался без сознания, руки и ноги беспомощно свисали и болтались, нагое тело обтекало прозрачной густой жидкостью. Но он дышал. От ран не осталось следа.
— Мессия! — хором воскликнули охотники.
— Имеющий ухо да слышит! — провозгласил волхв. — И вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть», и ад следовал за ним, и дана ему власть умерщвлять мечом, и голодом, и мором. И солнце стало мрачно, как власяница, и звезды небесные пали на землю, и небо скрылось, свившись как свиток, и всякая гора и остров двинулись с мест своих. Люди будут искать смерти, но не найдут ее, пожелают умереть, но смерть убежит от них. Дал зверю дракон силу свою, и власть исцелять, и престол свой. И дивилась вся земля, и поклонились люди зверю, говоря: кто подобен зверю сему и кто способен сразиться с ним? И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дано ему действовать так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться зверю. И поклонятся ему
