А. Вороной - Банда профессора Перри Хименса

— Я бы не советовал вам, мистер Грей. Ночь, до берега миль двести, а их там человек восемь. Да и пустой это номер.

— А я и не намерен снова подыматься к ним в гости. Поплаваю рядом, понаблюдаю. И вот еще что, отправьте на всякий случай мой «Никон» в Нью‑Йорк, в адрес редакции «Нью рипаблик», Чарльзу Банбруку. И уезжайте, не стойте!

Катер снова затарахтел и вскоре растворился в ночи, совсем стих. И без него Грею стало в лодке как‑то зябко, неуютно. Но и держать поблизости пограничников не имело смысла, так как яхта «Кристина», как он успел заметить, была оснащена еще и мощным локатором, и их видели там, на экранах, как на ладони. Остановку катера, конечно, засекли, но это не так страшно. Мало ли что могло вынудить Данфорда остановиться.

Он потихоньку подгребал к яхте, стараясь не шлепать веслами. А за милю до нее, раздевшись, натянув на себя гидрокостюм, прикрепив хорошо акваланг и, поставив надувную лодку на плавучий якорь, тихо соскользнул в воду.

Ночью плавать под водой не каждый сможет. Здесь нужны крепкие нервы. Чудовищные рыбы надвигались на него. Они раззевали пасти, фосфоресцируя плавниками, отбрасывали громадные тени. И чудилось, что он сейчас окажется в желудке одной из них. Но ударившись носом о стекло маски, или проплыв рядом, они тут же превращались в безобидных рыбешек.

Он вынырнул в пяти метрах от яхты. Кто‑то ходил по палубе трехпарусного тендера, слышались голоса:

— Как там на берегу? — спросил Кланг.

— К приемке груза готовы, — ответил мексиканец, сильно картавя.

— Наши ГСД что‑то начали барахлить, — сказал кто‑то.

— Я напомню об этом Фелуччи, — ответил Кланг.

Разговаривающие ушли вниз, в каюты. Грей никак не мог понять, что за шум доносится с другой стороны яхты. Он обогнул ее у киля и высунулся из воды. В десяти метрах от яхты изгибалась горой какая‑то черная туша. Луна снова вышла из‑за тучки, и он разглядел эту черную гору. Чуть шевеля хвостом, кит пофыркивал, разрешая лазить по его телу людям. Те что‑то делали с резиновыми мешками.

Грей подплыл чуть ближе. Два человека сидели в лодке, уткнувшейся в бок кита. Они помогали тому, третьему, придерживали мешки. Работал на яхте компрессор‑насос. Шкуру кита чем‑то смазывали, потом крепили к тому месту вакуумными присосками мешок. Когда все тело кита было обследовано, — те люди, по‑видимому, проверяли качество выполненной ими же ранее этой работы — с лодки что‑то крикнули на яхту. Кит скрылся под водой, а на его место всплыл другой, тоже облепленный с двух боков резиновыми мешками.

Один из матросов вновь забрался на спину кита. От лодки к яхте тянулся резиновый шланг. Кто‑то, как показалось Грею, плавал возле кита в гидрокостюме. Вероятно, проверял крепление мешков на животе кита.

Вот почему Данфорду ни разу не удалось поймать их с наркотиками, подумал Грей Хименс, делая снимки микрофотоаппаратом, напоминающим авторучку, обыкновенную авторучку, которой пользуются все журналисты. И он еще подумал, что вот как применили эти люди достижения науки, разработки его отца, профессора Перри Хименса. Вдруг он почувствовал, как кто‑то схватил его за ноги и начал тянуть под воду. Он надел маску и взял в рот загубник. Огромный кальмар тащил его на дно. Дыхательные шланги были скручены щупальцами. Воздух поступал плохо. Выхватив нож, он полоснул по приблизившейся к нему голове кальмара, похожей на череп мертвеца. Затем ткнул ножом тому в глаз. Кальмар дернулся назад, отделился от него. Грей вынырнул, сорвал маску, вдохнул свежий воздух. И тут же кто‑то ударил его чем‑то тяжелым по голове. Теряя сознание, он снова погрузился в воду.

Очнулся он в кают‑компании. Руки были связаны за спиной. Наверху раздавались крики, ругань. Грей попытался встать. Болела голова. По лицу что‑то стекало, похоже, что кровь.

Как только закончат с китами, возьмутся за меня, подумал он. Устроят, наверно, коротенький допрос с пристрастием. А потом сбросят за борт. И, конечно, позабудут надеть на меня акваланг и ласты, а то еще в знак благодарности, что я посетил их яхту и похвалил ее, наденут не шею небольшое ожерелье из якорных цепей. Так что продержусь я на воде ровно столько, чтобы успеть еще раз оценить по достоинству конфигурацию «Кристины». Что‑то мне в моем юморе не нравится…

Скрипнули ступеньки трапа. В кают‑компанию спустился мексиканец, что‑то схватил, пнул ботинком под бок Грея и выбежал. Грей приподнялся. На столе было не убрано, та же недопитая бутылка вина, фужеры и еще стакан. Он столкнул носом стакан на пол. Тот угодил на ковер. С фужером у него получилось лучше. Послышался звон разбитого стекла. Зажав во рту осколок, он перенес его на ковер, перевернулся на спину и стал елозить веревкой по стеклу.

Заработал двигатель, заскрежетала цепь выбираемого лебедкой якоря. Грей почувствовал, как веревка ослабла, освободил руки, развязал ноги, встал. Заскрипели снова ступени трапа. Вбежал мексиканец. Грей свалил его на пол ударом по шее. Тот даже не вскрикнул.

Он выбрался наверх. Кланг позвал мексиканца. К яхте уже подплывала лодка. Шесть китов, застыв на воде, с облепленными мешками боками, сопели, дожидаясь какой‑то, видимо, команды. Грей пригнулся, прополз возле камбуза, за ним перевалился через борт и плюхнулся в воду.

Стало легче, но сразу же заныла рана на голове. Снова Кланг позвал мексиканца. С лодки поднялись на яхту. Через минуту по палубе застучали подошвы ботинок, включили прожектор. Кто‑то начал стрелять из автомата по воде. Вспыхнул лазерный луч и полоснул по резиновой надувной лодке. Та вспыхнула черным дымом. Раздалась ругань на палубе. В лодку снова полезли люди с автоматами. Грей вынырнул и поплыл от яхты. Последнее, что он услыхал, был гневный крик Филиппа Кланга:

— Вызывайте акул, Руди! Вызывайте акул, немедленно! Он от нас не должен уйти!

Он плыл уже часа три. Над головой была чернота неба, звезды по ней кем‑то разбросаны. Под ним была тоже чернота, провал глубины океана. Он стал все чаще и чаще отдыхать. Погружался с головой под воду, разбросав руки в стороны. В живот изредка тыкались тупыми рылами дельфины, принимая, видимо, его, одетого в гидрокостюм, за своего собрата, терпящего бедствие. Появившуюся около него одинокую акулу они отогнали прочь. И ему одно время даже захотелось лечь на них, на этих смирных и приветливых животных, но те легко избавлялись тут же от его телячьих нежностей и уплывали куда‑то во тьму. И он потом бранил себя, оглядывался, не появились ли рядом новые акулы.

Перевернувшись в очередной раз на спину, чтобы немного отдышаться, он вдруг опешил, вглядываясь в звездное небо. Созвездие Стрельца должно было бы находиться спереди и чуть слева, а оно, почему‑то, сдвинулось назад и вправо. И если с небом ничего не произошло, то это могло означать лишь одно — все это время он плыл в противоположную от берега сторону.