Вера Чиркова - Сестры Тишины. Глупышка

Провожатый молча шел сзади, и вопросительно оглянувшийся на него Дагорд повел Эсту еще ниже. На этом этаже дверей с каждой стороны уже было по две, и на лицо Змея, мысленно подсчитывавшего количество народа, которое может проживать в этих комнатах, легла тень.

– Как вкусно пахнет, – тихо шепнула глупышка, когда они вступили на очередной ведущий вниз пролет лестницы, и крепче прижалась к руке спутника, – ты чувствуешь, Даг?

– Угу, – невнятно хмыкнул он, пытаясь понять, что именно она хотела ему этим сказать. И начиная остро жалеть, что не догадался, пока они еще были наедине, договориться об условных словах и сигналах.

– Кухня направо, – сказал дядюшка Кирт, подтверждая догадку глупышки, что слух у него вовсе не старческий, – а умывальня за углом, вниз по лесенке. Она у нас одна, поэтому, когда входите, поворачивайте картинку на двери.

– Иди умываться, я потом, – подтолкнул граф Эсту, замирая на месте и осматривая убранство просторной комнаты, служившей, как принято в этих местах, сразу нескольким целям. Прихожей, судя по шкафу и крючьям для одежды, вбитым рядом с узкой, но крепкой даже на первый взгляд дверью, столовой – по поставленному торцом к окну длинному столу, окруженному стульями с высокими спинками, и комнатой для отдыха и вечерних посиделок. Об этом говорили расположенный налево от лестницы очаг с вытертым ковром перед ним и стоящие на этом ковре кривоногие кресла и диванчик.

– Посиди пока на кухне, – предложил Кирт, – там теплее. Плаща-то у тебя нет.

– Убегали мы, – хмуро сообщил Змей, ничуть не сомневаясь, что главарь встреченного ими дозора, прежде чем выдать капсулу, подробно доложил сюда все, что наболтала глупышка, – вот и не взял.

– А почему убегали? – мирно спросил дядюшка. – Вроде ты мужчина здоровый и видный?

– Зато бедный, – припомнив свои собственные проблемы, мрачно фыркнул Дагорд и неторопливо направился к зарешеченному окну, намереваясь посмотреть, что за ним.

– Я умылась, – вылетела из-за угла Эста, – иди, Даг, там даже водичка теплая есть.

И Змей тут же свернул в сторону умывальни, решив, что посмотреть на улицу он всегда успеет, а вот оставлять монашку одну лучше как можно реже. И по возможности ненадолго. Никогда нельзя заранее знать, что она еще может наплести, попадешь потом впросак. Да и неизвестно, кто ждет их в кухне.

Поэтому в небольшую комнатушку, носящую это название, он вошел уже через пару минут и сразу успокоился. В этом маленьком уютном помещении было тихо, чисто и немноголюдно. Кроме сидевшего у очага и подкладывающего туда дрова дядюшки Кирта была еще худощавая женщина в длинном переднике поверх темной юбки и с закатанными рукавами ситцевой блузы в мелкий цветочек. Она разливала по глубоким, крестьянским деревянным мискам густую, пахнущую мясом и приправами похлебку, а Эста ловко нарезала на обрезке толстой доски лук. Еще на придвинутом к окну столе стояла корзиночка с ломтями серого хлеба и тарелка с крупно порезанным вареным мясом.

– Садитесь, ешьте, – оглянулась на вошедшего кухарка, – я Олита.

– А я Даг, – откликнулся Змей, проходя к стоящему в уголке стулу, когда рядом глупышка, смешно садиться так, чтобы ее защитить, – а где хозяева?

– Мы тут за хозяев, – мирно ответил дядюшка Кирт, – а они приезжают, когда вздумают развлечься или поохотиться. А вас наняли нам в помощь, специально подыскивали семейную пару без детей. Вы же не собираетесь детей заводить?

– Пока нет, – вздохнула Эста, – куда нам, бездомным. Вот подзаработаем, начнем домик поднимать, тогда и подумаем.

И, устроившись рядом со Змеем, заботливо подвинула ему самую большую миску с супом.

Глава 36

Похлебка и в самом деле оказалась очень вкусной, а хлеб еще мягким, и Эсте было очень интересно, на кого тихая кухарка Олита готовила столько супа, что хватило им всем и еще осталось?! И для чего она печет такие большие ковриги хлеба? Если хозяева, как они говорят, приезжают сюда поохотиться, и далеко не каждый месяц. Ведь пока не установились холода, значительно проще каждый день замесить немного теста на хлебец и сварить небольшой котелок варева.

Следовательно, или есть кто-то, кого эти преданные слуги подкармливают, или холодный подвал, вход в который Эста еще не обнаружила. И значит, нужно на всякий случай предупредить Змея не выходить на улицу без оружия, да и вообще не ходить одному. А еще как-то подать ему знак, чтобы не вздумал требовать себе отдельную спальню. Хотя Эста уже скромно призналась кухарке, что будет жить с ним в одной комнате, объяснить заранее графу, что так безопаснее, она пока не успела. Не говорить же об этом при слугах, являющихся, кстати, супружеской парой.

– В чем мыть посуду? – едва поев, поднялась из-за стола девушка, но Олита решительно перехватила у нее из рук грязные миски.

– Сегодня отдыхайте, вы с дороги. А утром приходите сюда с рассветом. Нужно будет дров нарубить и кашу сварить. Идите, выбирайте любую комнату на третьем этаже. Мы живем на четвертом.

– Спокойной ночи, – глянув на гаснущий за окном закат, пожелала Эста. Но, уже шагнув к двери, остановилась, словно только что вспомнила, и, смущаясь, спросила: – А ночью в коридорах темно? Если в умывальню нужно будет?

– На лестницах горят фонари, а в спальне две лампы, одну можно брать с собой, – понимающе кивнула кухарка.

Дагорд вежливо пожелал хозяевам мирного отдыха и размеренно пошагал следом за монашкой, стараясь ничем не выдать вскипевших в крови надежд. Что больше он не будет благородным дураком, Змей знал точно, не раз потом проклял себя за ту ночь. Но не мог пока понять, для чего Эсте понадобилось селиться с ним в одной комнате: просто ради безопасности или она намерена дать ему еще один шанс? И как в таком случае понимать их объятия с Гертом и слова друга, чтобы Змей ее берег? Как ответную заботу благодарного за помощь герцога, или как что-то большее? А если она… будет сегодня не против его ласк, то не станет ли это изменой Геверту? И если станет, то чьей?

Хотя вот с этим ясно, он не давал Герту никаких обещаний за ней не ухаживать. Таким образом, изменницей можно считать только ее. Однако Эста вовсе не легкомысленная глупышка, какой так здорово умеет притворяться, и прекрасно знает, чего хочет. В таком случае, если она выберет его, Дага, значит, он нравится ей больше Герта?! И, разумеется, это будет очень приятно, если признаться честно. Намного приятнее глупого обожания фрейлин Лоурдена, которые не могут пояснить свой выбор мужчины ничем, кроме слов «ах, он такой смелый!». Причем имеют в виду явно не отвагу надежного телохранителя.