Дом напротив озера - Райли Сейгер
– Нет! Подожди!
Я захлопываю дверь, тянусь к цепочке, вставляю ее на место как раз в тот момент, когда Том стучит по ней. Дверь приоткрывается, прежде чем ее останавливает цепь. Лицо Тома заполняет двухдюймовый зазор между дверью и косяком.
– Послушай меня, Кейси! – шипит он. – Не верь ей!
Я нажимаю на дверь, пытаясь снова ее закрыть, когда Лен рядом со мной начинает толкать ближайший комод, который едва двигается. Он тужится и толкает его, забывая, что сейчас находится в теле слабой женщины. У нее нет той физической силы, которая была у него когда-то. Я вынуждена присоединиться. Вместе мы, напрягаясь и тяжело дыша, успеваем подтолкнуть комод до двери и закрыть им дверь, прежде чем Том предпринял очередную попытку выломать ее.
Дверь дребезжит.
Цепь шатается.
Но Том теперь в ловушке. Старый комод блокирует запертую дверь. Том за ней бьется, пинается и умоляет меня выпустить его.
Я намереваюсь это сделать.
Но позже.
Прямо сейчас мне нужно доставить Лена в мой домик у озера, где я смогу спокойно допросить его.
Мы выходим через кухонную дверь, удары и крики Тома затмевает буря снаружи. Ветер ревет, сгибая окружающие деревья так сильно, что я удивляюсь, как они еще не сломались. Дождь падает крупными каплями, над головой гремит гром. Вспышка молнии, и я вижу, как Лен начинает бежать.
Прежде чем он успевает уйти, я хватаю веревки, все еще обвивающие его лодыжки, и дергаю их, как поводья. Лен падает на землю. Не зная, что еще делать, я прыгаю на него сверху, удерживая на месте, пока дождь хлещет нас обоих.
Лен ворчит подо мной:
– Я думал, ты освобождаешь меня.
– Даже близко не думай об этом, – я сползаю с него. – Вставай!
Он встает, что непросто, когда его руки все еще связаны за спиной, а я сжимаю веревки вокруг его лодыжек, словно он непослушный пес на поводке. Когда он, наконец, встает на ноги, я подталкиваю его вперед.
– Направляйся к причалу. Медленно. Лодка там.
– А, лодка, – говорит Лен, шаркая ногами в направлении воды. – Это навевает воспоминания.
Двигаясь сквозь шторм, мне интересно, как много он помнит о той ночи, когда умер. Судя по его сарказму, я предполагаю, что он помнит многое. Мне любопытно, знает ли он что-нибудь о четырнадцати месяцах между тем временем и настоящим. Трудно представить, чтобы он осознавал ход времени, когда его дух плавал в воде. С другой стороны, я также никогда не могла бы представить, что он когда-нибудь будет шаркать по причалу в теле бывшей супермодели.
Я снова думаю: «Этого нет. Это кошмар. Это не может быть правдой».
К сожалению, все кажется слишком реальным, включая ветер, дождь, волны, поднимающиеся из взбитого ветром озера и разбивающиеся о причал. Если бы это был сон, я бы не промокла насквозь. И не была бы так чертовски испугана. И не нервничала бы, что вода в озере, плещущаяся вокруг моих лодыжек, может заставить меня соскользнуть с причала.
Впереди меня Лен поскальзывается, и я боюсь, что он вот-вот упадет в воду. Со связанными за спиной руками он наверняка утонет. Меня волнует не то, что он утонет, а то, что не успеет рассказать, куда скинул тела своих жертв.
Лену удается сохранить равновесие и прыгнуть в лодку как раз в тот момент, когда она поднимается на волне у причала. Я пробираюсь за ним и быстро начинаю привязывать веревки вокруг его лодыжек к ножкам сиденья, которое привинчено к полу.
– Все это лишнее, – говорит он, когда я заканчиваю привязывать его ноги.
– Не соглашусь с тобой.
Привязав Лена, я забираюсь на корму лодки и запускаю мотор. В такой бурной воде грести невозможно. Идти тяжело даже на моторе, работающим на полную мощность. Поездка, которая обычно длится две минуты, растягивается на пятнадцать. Когда мы добираемся до другого берега озера, мне требуется три попытки и два резких удара о причал, прежде чем мне удается привязать лодку.
Я повторяю свои действия, которые только что проделывала на пристани Фитцджеральдов. Развязываю Лену ноги, выталкиваю его из лодки, пока она качается на волнах, и тащусь вместе с ним вверх по причалу, когда вокруг нас бушует потоп.
К тому времени, когда мы доходим до дома, Лен становится угрюмым и молчаливым. Он не говорит ни слова. Я провожу его наверх, к крыльцу, а затем внутрь самого дома. Единственный звук, который я слышу, – это недовольный вздох, когда я подталкиваю его подняться по лестнице на третий этаж.
Наверху лестницы я выбираю первую попавшуюся спальню.
Моя старая комната.
Она ближе всех к лестнице, поэтому легче всего загнать Лена сюда. В этой комнате стоят две медные кровати, похожие на ту, что в подвале дома Фицджеральдов.
Я толкаю со всей силы Лена на кровать и быстро начинаю привязывать его к ней. Все как в доме Фитцджеральдов, только в обратную сторону. Сначала левая лодыжка, чтобы удержать его на месте, затем левое запястье.
Поскольку кровать задвинута в угол комнаты, я вынуждена всем телом прижаться к нему, чтобы схватить его правое запястье. Интимная позиция, знакомая и чуждая. Воспоминания о долгих, ленивых ночах рядом с Леном сталкиваются с реальностью его нового тела и мягкой кожи Кэтрин, ее длинных волос и мясистых грудей.
Я в спешке связываю его запястье, мои пальцы возятся с веревкой, потому что я боюсь, что он воспользуется этим моментом, чтобы оттолкнуть меня. Вместо этого он смотрит на меня влюбленными глазами, как Ромео. Его губы раздвигаются в глубоком вздохе желания, его горячее дыхание обжигает мое лицо.
Пахнет ужасно, на ощупь еще хуже.
Как вторжение.
Поморщившись, я заканчиваю беспорядочный узел, соскальзываю с него и двигаюсь к изножью кровати. Как только его правая нога привязана к каркасу кровати, я плюхаюсь на противоположную кровать и говорю:
– Ты ответишь мне на несколько вопросов.
Лен молчит, отказываясь смотреть в мою сторону. Вместо этого он смотрит в потолок, глядя
