Мышь в Муравейнике - Дана Обава
— Это он так намекнул, что он еще больший извращенец? — интересуется Лекс, отряхиваясь от пыли, которую Редженс вытер им с полок.
Ристика “находит” меня в прачечной после обеда.
— Так вот где ты! — восклицает она, залезая ко мне в закуток между машинами, где я сижу с книжкой за корзиной неглаженного белья. Хотя здесь меня действительно так сразу от входа не углядишь, так что ладно, может и вправду именно находит.
Выглядит Ристика так, как будто это ее только что вытащили из сушилки. Волосы торчат во все стороны, лицо кажется припухшим.
— Что ты делаешь с волосами? — спрашивает она сразу, уставившись на меня жутким немигающим взглядом.
— С какими волосами?! — офигиваю я. Нет, конечно, среди белья не так уж редко находятся всякие волоски, но я их не коллекционирую, если что. Выкидываю просто. Зачем они ей?!
— Со своими! Почему они у тебя так блестят?
— Э-э, — я кошусь на свои волосы, беру прядь побольше и рассматриваю ее в искусственном свете потолочных ламп. Ну, отсвечивает немного, а не должна разве?
Ристика бесцеремонно вцепляется мне в волосы.
— Такие мягкие! — Пошуровав в моих, она берется за свои. — А мои как солома! То есть, я не знаю, как на ощупь солома, но она наверняка как мои волосы! Без укладки они смотрятся паршиво, скажи? А Кейн любит чистые волосы!
Чертов Кейн! На самом деле они с приятелем просто любят вцепляться людям в волосы и дергать, что не так уж приятно, когда эти волосы густо сдобрены всякой химией, которую обожают женщины верхних уровней. Но эта химия помогает им изгаляться с прическами, самовыражаться так сказать. Может, все эти средства для укладки и подпортили Ристике волосы. Наверняка, нужно просто подождать, пока они восстановятся, но подруга требует, чтобы я досконально рассказала, как часто и чем я мою свои, обалдевает от сообщения про холодную воду и отбирает остатки того мыла, которое мадам закупала для нас на нулевом. На самом деле, это просто самое дешевое средство, что можно найти, но Ристика хочет проверить на себе.
Признаться, чужие прикосновения меня не радуют. Иногда они неприятны до отвращения. После того, как Ристика похватала мои волосы, у меня возникло жгучее желание их снова помыть. Ощущение, что они сальные и грязные.
Прежде чем выйти в зал, я снова нацепляю на голову платок, тщательно спрятав волосы под него. Это дает мне хоть какой-то психологический комфорт. Беру корзину со свежими полотенцами и иду их менять. Традиция сдавать грязные мне вместе с одеждой не прижилась.
Часть курсантов сейчас находится именно в зале, но они сгрудились вокруг ринга и все их внимание сконцентрировано на нем. Там две пары бойцов пытаются одолеть друг друга под ехидные замечания офицеров.
Я стараюсь думать только о своей работе, выуживая грязные полотенца из самых разнообразных мест и оставляя чистые в изголовьях постелей, хотя ко второй комнате у меня возникает мысль распихать их соответствующим образом по укромным местечкам. Но раз уж я начала делать все аккуратно, то пока и продолжу. Может в следующий раз.
Выуживая скомканное полотенце из рукава свисающей с дверцы шкафа рубашки, не замечаю приближения Кейна, пока он не хватает меня за локоть, резко поворачивая лицом к себе. В принципе, этого стоило ожидать. Первых двух персонажей из неблагополучной троицы я сегодня уже имела честь последовательно лицезреть.
— Ты что, снова обкромсала себе волосы?! — нервно спрашивает он, сдирая с меня несчастный платок. Вот дались всем мои волосы!!
Схватившись за ближайшую к лицу прядку, Кейн вытягивает ее и оценивает длину. Результат его устраивает, и он успокаивается.
— Мне просто надоело, что все хватаются за них! — объясняю я сердито, выуживая свое имущество из его пальцев. Выражение на лице Кейна едва уловимо меняется.
— Даже если так? — интересуется он и снова запускает свою пятерню мне в волосы, только теперь его пальцы больше не сжимают их и не дергают, а с небольшим нажимом поглаживают кожу под ними. Это удивительно приятно. Хочется мурчать, как будто я образно не мышь, а какая-нибудь кошка. Удовольствие начинает волнами распространяться по телу. Кейн придвигается вплотную, его вторая рука обхватывает меня, а ладонь устремляется под пояс брюк. Его губы прихватывают мочку моего уха. Потом он прижимает меня к себе, и я утыкаюсь в него носом, туда, где распахнутый ворот оголяет кожу, запах его тела становится нестерпимым. От нахлынувшей неги голова идет кругом. Он вызывает во мне чувства, которые не должен.
Разве такое может быть? Почему? Я никогда раньше не испытывала такого одурманивающего наслаждения, так что не могу понять причины. Почему Кейн может вызывать такие ощущения, как?
Один из офицеров зовет Кейна и тот резко отстраняется и уходит. Я опускаюсь на пол, потому что ноги отказываются держать меня, ощупываю голову сзади, пытаясь найти там волшебную кнопочку.
— На, изучай, — Лекс плюхает передо мной толстый томик «Ядов». Я бросаю раскидывать одежду по стопкам и, схватившись за книжку, тут же понимаю, что она совсем не библиотечная.
— Фергюс дал тебе свою?
— Нет, — Лекс хмурится, — у него я даже спрашивать не стал. Пришел к нему в кабинет, поговорил о том о сем, посмотрел на фото на его столе, — многозначительно говорит он.
— И что?
— Да, ты права, тебе не показалось, это другое фото, хотя очень похожее. Фергюс свалял дурака. Другим мы этим правда ничего не докажем, но сами теперь будем знать под кого копать.
— Так откуда ты книгу спер? — меня по-прежнему волнует этот вопрос.
— У главнюка из кабинета, — ошарашивает меня Лекс. — Пришел, смотрю, обложка знакомая. А ради тебя уж расстарался прочитать слово из трех букв, ценишь?
— Э, а ты не интересовался, куда все же пропадал первый курьер и за что?
— Да не бойся! — Лекс хмыкает. — Ерунда. Главнюк этими книгами и не пользуется даже. Они там просто для антуража стоят.
— А что если он заметит дыру в своем антураже?!
— Так, — Лекс делает останавливающий жест, — ты ищи давай, чем там Стоува отравили. Будешь хорошей девочкой и все быстро найдешь, я верну книжку и никто ничего заметить не успеет. Ясно?
— Ясно, — скорчив обидевшуюся рожицу, быстренько начинаю просматривать оглавление. Более менее определившись с разделом, листаю страницы. В книге достаточно фотографий, но прочитать приходится все же много. Перехожу с книгой на кресло, а
