Голубое шампанское - Джон Варли
– Я бомба! Я бомба! – вопил он. Никогда в жизни он так не веселился.
Бах и Бирксон удалились со сцены в полутемный закуток цветочного магазина «Багатель». Там за это время установили стереовизор.
Рентгеновский снимок был сделан с использованием техники подвижной фотопластины, что позволило компьютеру создать трехмерную модель. Теперь они склонились над кубом стереовизора и стали ее изучать. К ним присоединились сержант Маккой, местный взрывотехник из команды Бах, и специалист из «Лунной радиационной лаборатории».
– Это Ганс, – сказал Бирксон, перемещая красную точку внутри куба с помощью верньера на его боку. Точка заскользила над и вокруг расплывчатого серого силуэта, от которого тянулись десятки проводов. Бах вновь задумалась над тем, как надо было достать человека, чтобы ему понравилось существовать, лишившись тела. В этом свинцовом контейнере не было ничего, кроме человеческого «ядра» – мозга и центральной нервной системы.
– Вот корпус бомбы. Два куска урана с массой менее критической. Заряд взрывчатки, таймер, предохранительный барьер, который сейчас сдвинут. Это старая конструкция, дамы и господа. Старая, но надежная. Такая же базовая, как лук и стрелы. Она очень похожа на первую бомбу, сброшенную на Хиросиму в Японской империи.
– Значит, вы уверены, что она сработает? – уточнила Бах.
– Так же уверен, как в налогах. Черт, да такую и пацан может собрать у себя в ванной, если ему дать уран и кое-какое защитное оборудование. Так, дайте-ка взглянуть.
Он склонился над фантомом в кубе, отслеживая вместе с экспертами, куда ведут провода. Они обсудили возможности, направления атаки, препятствия. И в конечном итоге вроде бы пришли к согласию.
– Насколько я вижу, у нас только один вариант, – сказал Бирксон. – Мы должны лишить его волевого контроля над бомбой. Я совершенно уверен, что мы изолировали главный кабель, идущий от него к детонатору. Перебейте его, и он ничего не сумеет сделать. Мы можем вскрыть эту жестянку обычными средствами и обезвредить заряд. Маккой?
– Согласен, – сказал Маккой. – У нас есть целый час, и я уверен, что мы проникнем в бомбу без проблем. Когда эту бомбу снабдили киборгом, они поставили все свои карты на человека-оператора. Они не стали утруждаться входным блоком, поскольку Ганс предположительно может взорвать ее раньше, чем мы подойдем достаточно близко, чтобы что-либо предпринять. Лишив его управления, нам нужно будет лишь вскрыть корпус горелкой и уронить заслонку на место.
Специалист из ЛРЛ кивнул, соглашаясь.
– Однако я не настолько, как господин Бирксон, уверен, что он нашел правильный кабель в смысле того, что он хочет сделать. Если бы у нас имелось больше времени…
– Мы уже зря потратили уйму времени, – решительно возразила Бах.
Она быстро перешла по эмоциональной шкале от состояния шока от поведения Роджера Бирксона к полному доверию. Это была ее единственная защита. Она знала, что сама совершенно ничего не может сделать с бомбой и должна кому-то довериться.
– Тогда будем действовать. Ваша команда на месте? Они знают, что делать? И, главное, они хороши? Действительно хороши? Второго шанса у них не будет.
– Да, да и да, – ответила Бах. – Они это сделают. Мы знаем, как резать камень на Луне.
– Тогда дайте им координаты, и вперед.
Кажется, Бирксон немного расслабился. Бах видела, что его что-то гнетет, пусть даже это было возбуждением от полученного вызова. Он только что отдал свой последний приказ. От него больше ничего не зависело. Его фаталистичный инстинкт игрока сыграл свою роль, и неугомонная, бурлящая энергия, которую он направил на решение проблемы, исчезла. Делать было уже нечего, оставалось только ждать. А ждать Бирксон умел хорошо. Он выжил после двадцати одного случая таких вот обратных отсчетов.
Он повернулся к Бах и начал что-то говорить, но передумал. Она увидела сомнение на его лице, впервые за все время, и у нее по коже пробежали мурашки. Проклятье, а ведь она думала, что он уверен.
– Шеф, – негромко произнес он, – хочу извиниться за то, как обращался с вами последние несколько часов. Когда я на работе, то не могу это контролировать. Я…
На этот раз настала очередь Бах смеяться, и сброс напряжения, вызванный смехом, был почти оргазмическим. Ей казалось, что она не смеялась миллион лет.
– Простите, – сказала она. – Я видела, что вы встревожены, и подумала, что из-за бомбы. Просто это стало таким облегчением.
– О, да, – отмахнулся он. – Теперь уже нет смысла беспокоиться. Ваши люди или справятся, или нет. Если нет, то мы об этом не узнаем. А то, с чем я к вам подкатывал, ну, это для меня нечто вроде оргазма. Честно. Я становлюсь похотливым, становлюсь маньяком, я совсем не думаю о других, воспринимая их как объекты для манипулирования. Так что я просто хотел сказать, что вы мне нравитесь. Я рад, что вы меня вытерпели. И я больше не буду вас донимать.
Бах подошла и опустила ладонь ему на плечо.
– Можно я буду называть вас Роджер? Спасибо. Послушай, если у нас все получится, я с тобой поужинаю. Я дам тебе ключ от города, устрою торжественный проезд по улицам и дам огромный бонус за услуги консультанта… и мою вечную дружбу. Мы ведь испытывали огромное давление, да? Давай забудем об этих нескольких часах.
– Хорошо.
Его улыбка на этот раз была совершенно иной.
А снаружи все произошло очень быстро. Расчет лазерной буровой установки расположил ее под бомбой и с помощью данных по измерению расстояний и вычислений идеально нацелил своего зверя в нужную точку.
Лучу понадобилось менее десятой доли секунды, чтобы прожечь каменный потолок и появиться в воздухе над Лейштрассе. Он прогрыз металлический корпус бомбы снизу, а также критический провод, другую сторону бомбы и часть потолка, как будто их не существовало. И даже проник на уровень выше, прежде чем его отключили.
Посыпались искры, послышался звук быстрого скольжения, затем приглушенный хлопок. Бомба содрогнулась, а из пробитых внизу и вверху отверстий в корпусе со свистом вырвались струи дыма. Бах ничего не поняла, но осознала, что жива, и предположила, что все закончилось. Она повернулась к Бирксону, и увиденное шокировало ее настолько, что у нее едва не остановилось сердце.
От его лица отхлынула кровь,
