Александр Лонс - Чмод 666

— А сколько ей лет? — перебил я вопросом.

— Двадцать два. Я тогда пожала плечами, а она отвела его через дорогу в булочную и денег дала, хотя я и ругала ее за это. Я потом спрашиваю: «тебе не странно, что незрячий бухой клошар идет без денег в булочную?» А она — «Бог все видит, пусть это будет на его совести, а моя совесть чиста, и я не бросила человека, которому была нужна помощь».

— На совести кого — мужика или Бога? — все-таки съязвил я. Не удержался.

— Не знаю, кого она имела в виду. Наверное, все-таки мужика.

— А потом, позже, у тебя не возникало на душе какого-то неприятного ощущения? Ничего не шевельнулось?

— У меня шевельнулось? — удивилась Елена. — Нет, ничего такого… просто я поняла, что у нее все теперь будет хорошо.

— Ответ твоей подруги вообще-то верный… — сказал я, чтобы как-то отметить свою реакцию. Почему-то рассказанная Леной история мне не понравилась. — Но не знаю, как сам бы поступил на этом месте. Не знаю… может быть, прошел бы мимо и все.

— Ну, вот и я бы прошла мимо. Это я точно тебе говорю, хотя прекрасно видела, что он шел прямо под машину. Автомобиль, конечно, притормозил и пропустил его, но кто знает? А еще я вспомнила, что когда мне было плохо в метро, ну, тогда, помнишь? Я еще ругалась, что никто не помог, а вот теперь вижу, что сама такая же, как и все…

— Но ведь есть же хоть что-то, что вносит элемент надежды, радости и авантюризма в эту жизнь?

— Есть, конечно. Как говорил Че Гевара: «живя в реальном мире, стремись к невероятному». Сегодня проснулась вполне вовремя и включила ти-ви, пока завтракала и собиралась на работу… По какому-то каналу, по-моему, по «MCM top[21]», шла попсовая передача на тему случайностей и совпадений. Я сидела, ела и параллельно смотрела, как такая же попсовая певица, не помню, как ее точно зовут, рассказывала про своего клона, потом еще про что-то, а потом про то, что когда она смотрит на часы, то они часто показывают парные числа, типа «10:10» или «12:12». И тут я поняла, что я не одна такая. Я тоже вечно натыкаюсь на парное время, когда смотрю на часы, где бы они ни висели и не находились… Даже не знаю что это за прикол… Еще я довольно часто могу четко сказать человеку, гуляя подолгу на улице, сколько сейчас времени точно. Но я не о том. Дальше было еще прикольнее. Вышла из дома, села в метро… Мы постояли несколько минут с открытыми дверями, потом поехали… Еду… Звонит мобильник. Беру трубку и слушаю. Различимы отдаленные голоса сотрудников с работы, а голос моей начальницы просит купить ей по дороге багет[22]. Я согласилась, но предупредила, что и так задерживаюсь, поскольку мы уже пятнадцать минут простояли в метро. Конечно же, я сильно прибавила время, но после этого разговора наш поезд действительно встал и простоял эти самые пятнадцать минут. У людей началась паника, разыгралась клаустрофобия, однако на этом мои утренние веселья не закончились. На улице, перед самым моим носом, лоб в лоб врезались две машины. Я подошла к светофору — там мигал красный, и я как обычно, встала на краешек дороги, но что-то меня будто отдернуло назад. Светофор показывал зеленый, а по тому самому месту, на котором я только что стояла, на огромной скорости пронесся черный мотоцикл. И тут я поняла, что из меня могла бы получиться вполне конкретная отбивная. А уже потом, много после, сидя на работе, я рассказала весь этот утренний бред… Забавно, что с некоторыми нашими сотрудниками тогда тоже случились всякие странные истории. В то же самое утро.

— Вот так и попадают в мистики. Сейчас, пока ты рассказывала о всяких чудесах, вдруг вспомнил совсем не к месту один прикольный рассказик. Правда, он не совсем в тему…

— Расскажи! Я всегда любила твои истории. Не все, правда, но некоторые.

— Ты о чем? — в этот раз я действительно не понял ее намек.

— Ладно, потом. А ты давай, рассказывай!

— Есть старая притча об Учителе и его учениках. Учитель начал свой рассказ с того, что взял в руку кувшин с вином на вытянутую руку, чтобы ученики все хорошо видели, и спросил: «Кто знает, сколько вина в этом кувшине?» «Полный!», «Половина!», «Пустой!», — отвечали ученики. «Я не узнаю, если не опорожню его, — сказал Учитель, — но мой вопрос таков: что случится, если я продержу его, пока вон та птица не долетит до того дерева?» «Ничего», — сказали ученики. «Правильно, а что произойдет, если бы я держал его, как сейчас, до полудня?» — спросил Учитель. «Твоя рука устала бы», — сказал один ученик. «Ты прав, ну а что бы случилось, если бы я его так же держал до вечера?» — продолжал Учитель. «Твоя рука сначала устала бы, потом заболела, а еще потом онемела, — сказал другой ученик. — У тебя мог бы возникнуть паралич, и тебе пришлось бы идти к лекарю». «Верно, но пока мы тут это говорили, изменился ли вес кувшина?» — опять спросил Учитель. «Нет!» — нестройным хором ответили ученики. «А что же в таком случае заставляет руку уставать, потом болеть и вызывает онемение?» Наивные ученики были озадачены. «Что мне делать, чтобы ничего не случилось? Чтобы рука не заболела?» — снова спросил Учитель. «Поставь кувшин на землю и все», — предложил кто-то из учеников. «Вот! — сказал Учитель, поставив кувшин у своих ног. — С повседневными трудностями всегда так же. Только подумай о них подольше, и они снова с тобой. Думай о них еще дольше, и они начнут свербеть. Но если размышлять очень долго, они сведут вас с ума. Вы уже ничего не сможете поделать. Конечно, о жизненных трудностях размышлять просто необходимо, но еще важней уметь отодвигать их: на конец дня, на следующий день. На конец лета. Тогда вы не устанете, и каждое утро будете просыпаться свежими и сильными. Вы сможете справиться с какой угодно житейской проблемой, с любого рода трудностью, возникающей на вашем пути».

— Не думаю, что в нашем случае это сработает в полном объеме, — скупо возразила Лена. Почему-то ее не особо впечатлила рассказанная мною байка.

Как-то незаметно для себя мы перебрались на мою широкую кровать…

…Потом наступила приятная пауза. Мы долго лежали молча, поглаживая друг друга, а я уже начал медленно проваливаться в тягучее пространство сна, как она вдруг спросила:

— И почему ты говорил, что все это чушь?

— А? — я вздрогнул, поскольку практически уснул. — Ты о чем?

— Про эту твою будущую книгу.

— Хоть от излишних знаний никто еще не умирал, во всяком случае, в нашем веке, но рисковать пока что не стоит. — Я уже пришел в себя, и сна как не бывало.

— В смысле — рисковать? Нет, ты от меня шуточками не отделаешься! Ты же сам многое видел, своими глазами. А остальное было восстановлено на основании фактов и рассказов непосредственных свидетелей.