Джек Макдевит - Военный талант

На стенке у класса прикреплена серебряная табличка. Это список бывших студентов, воевавших вместе со своим учителем. На ней значатся двадцать семь имен. Только двое из них остались в живых.

Как и в Домике Сима, в Академии имелась своя книга отзывов, где я снова нашел имя Скотта. Та же дата, но на этот раз он добавил язвительное замечание: «В конечном итоге, это не имело значения...»

Поскольку Хью оставил записи в каждом из священных мест, я сделал вывод, что он не мог оказаться случайным посетителем. Я огляделся, изучая толпу. Мы стояли, тесно прижатые друг к другу на отгороженных веревками местах. Одни наблюдали за ходом битвы при Фермопилах, другие старались рассмотреть пульт управления Сима, кто-то сидел у терминалов, вызывая данные, которые, по утверждению Управления Заповедников, собраны и внесены самим Симом.

Повсюду стояли памятники и памятные знаки. Можно было осмотреть коттедж Меры Пул, на крыше которого красовалась черная фурия, нарисованная ею как вызов в самый разгар оккупации, и табличку со словами Уолта Хастингса, произнесенными им, когда он получил известие о гибели у Валинаса всех своих пятерых сыновей и дочерей: «Я считаю себя счастливейшим из людей, потому что у меня были такие дети!»; и памятник безымянному ашиурскому офицеру, убитому партизанами во время поисков потерявшегося зимой ребенка.

Но самым знаменитым памятником был Сигнал.

Каждый вечер он сияет в окне третьего этажа домика Сима – теплый желтый конус света, сверкающий на снегу. Это маяк, зажженный Мауриной для погибшего мужа, древняя лампа, которая, согласно легенде, горит каждую ночь с тех пор, как пришла весть от Ригеля.

Маурину Сим всегда представляют себе такой, какой она изображена на гравюре Констебля – красивой, молодой, с распущенными черными волосами, глядящей застывшими от боли глазами на яростный серп луны.

Ее свадьбу омрачила тень надвигающейся войны. Она не пыталась отговорить мужа, собиравшегося присоединиться к Тариену и его добровольцам, которые преисполнились решимостью помочь Корморалу. В то время подобная экспедиция, наверное, казалась самоубийством, хотя многие считали, что ашиуры скорее всего отступят.

Но Корморал сгорел до прибытия деллакондцев, и это событие все изменило. То, что сначала было не более, чем демонстрацией, превратилось в беспощадную войну.

Через некоторое время Маурина и сама пошла воевать, присутствовала при обороне Города на Скале и Санусара, стояла у пульта орудия в Гранд Салинасе, выполняла функции посла, путешествуя на нейтральные планеты вместе с Тариеном и выступая в защиту дела Конфедерации. Но Маурина оказалась на Деллаконде, когда планету захватили ашиуры, и уже не могла активно участвовать в событиях. Несмотря на свои телепатические способности, ашиуры, по-видимому, не поняли, какой приз был в их руках, а если и поняли, то предпочли проигнорировать этот факт.

Говорят, когда пришло известие о смерти мужа, Маурина была в ванной. Молодой человек по имени Франк Пакстон, принесший это известие, со слезами барабанил в дверь, пока Маурина не поняла, что случилось.

Сигнал горел и той ночью, когда она в последний раз покинула дом, а потом городские жители уже не давали ему погаснуть.

Я снова напал на след Хью Скотта в Хринварском космическом музее в Ранкорве, столице Деллаконды. Когда мне сказали, что он «собирается к Хринвару», я был весьма озадачен. Скотт полетел в этот музей, а я тем временем отправился за двести световых лет, чтобы взглянуть на место этого сражения.

Хью значился как помощник Общества Военного флота. Адрес не указывался, но код был приведен. Он оказался местным, и я с первой попытки связался со Скоттом.

– Мистер Скотт?

– Да? – Голос звучал довольно дружелюбно. – Кто это?

Я почувствовал прилив восторга.

– Мое имя Алекс Бенедикт. Я племянник Гейба.

– Понимаю. – Голос стал сдержанным. – Я огорчен известием о гибели вашего дяди.

– Благодарю вас.

Я стоял в комнате музея, глядя сквозь стеклянную витрину на экспозицию военных мундиров того времени.

– Не могли бы мы вместе пообедать? Я бы с удовольствием побеседовал с вами.

– Ценю ваше приглашение, Алекс, но я очень занят.

– Я читал ваши заметки в Обществе Талино. Они все невиновны?

– Кто все?

– Члены экипажа «Корсариуса»?

Скотт невесело рассмеялся.

– Думаю, вы не принимаете это место всерьез, – ответил он.

– Как насчет обеда?

– У меня действительно нет времени, мистер Бенедикт. Может, мы встретимся когда-нибудь потом, но не сейчас.

Скотт прервал связь, а я стоял, слушая несущую волну.

Я подождал ему десять минут, потом попытался снова.

– Вы ведете себя невежливо, мистер Бенедикт, – сказал Скотт.

– Послушайте, Хью. Я облетел всю Конфедерацию, мой дом грабили, моя жизнь подвергалась опасности, одна женщина утонула. Возможно, здесь замешаны ашиуры, я повсюду натыкаюсь на каменные стены. Я устал! Действительно, устал и хочу получить ответы на некоторые вопросы. Мне хотелось бы угостить вас обедом. Если вы не согласны, мы встретимся как-нибудь по-другому. Конечно, ваш отказ затянет мои поиски, но Ранкорва не так уж велика.

Скотт тяжело вздохнул.

– Ладно. А после встречи вы уедете и оставите меня в покое?

– Да.

– Вы понимаете, что я не могу сказать вам больше, чем рассказал вашему дяде?

– Спасибо и на этом.

– Хорошо. Сможете найти Меркантайл?

Он оказался стариком. Лицо прорезали глубокие морщины, движения скованные, волосы поседели, а тело расплылось от слишком большого количества ростбифа, съеденного за долгие годы.

Когда я вошел, он уже сидел в углу, мрачно глядя в окно на город.

– Нет смысла откладывать, – игнорируя протянутую руку, сказал он, когда я поблагодарил его за согласие встретиться со мной. – Вы, надеюсь, простите, если я не стану есть. – Перед ним стоял стакан с напитком. – Что именно вы хотите услышать?

– Хью, – небрежно сказал я, – что случилось на «Тенандроме»?

Скотт, вероятно, был готов к подобному вопросу, но я все-таки заметил неуверенную дрожь в его горле, словно он хотел попробовать на вкус этот вечер, прежде чем отвечать.

– Как я понимаю, вы решили, что существует некая тайна?

– Да.

Он пожал плечами, как будто беседа принимала утомительный оборот.

– Эту мысль внушил вам дядя?

– И другие источники.

– Хорошо. Значит, вы проделали весь путь, чтобы поговорить со мной. И, наверное, не поверите, если я скажу вам, что в том полете не было ничего необычного, кроме неисправности в системе двигателей?

– Нет.

– Очень хорошо. А вы поверите, если я скажу, что у нас была веская причина держать найденное нами в секрете и что ваше настойчивое стремление задавать трудные вопросы не доведет до добра, а может наделать много бед? Что решение молчать было единодушно поддержано всеми участниками того полета?