Не ходи к гадалке, Лиззи! - Галина Васильевна Герасимова
– Эй, вы там живые? – раздался тихий голос Роуз.
О ней в суматохе забыли.
Габриэль заглянул в палату. Гадалка сидела на койке, в качестве грозного оружия держа в руках вазу с цветами. А Лиззи только сейчас поняла, что до сих пор сжимает револьвер.
– Малышка, его можно опустить, – правильно понял ее взгляд Керн, и девушка разжала пальцы, оседая на пол.
Стрелять в человека действительно оказалось сложнее, чем она думала.
О своей безалаберности Лиззи выслушала немало. Сначала от Габриэля, затем от родителей, когда те узнали об афере детей. Брату тоже досталось – обычно спокойный и рассудительный отец не постеснялся в выражениях, объясняя, почему Габриэлю, магу-полицейскому, можно рисковать собой, а его сестре, как бы она того ни хотела, – нет.
Весь следующий день она провела дома. Скрывать, что Роуз очнулась, больше не было смысла, и родители забрали ее с разрешения доктора Штара. Поселили в гостевой комнате. Софи почти не отходила от гостьи, а кухарка кудахтала над рамолкой, какая же та худенькая и бледненькая. Роуз удивительно быстро нашла с домашними общий язык. Миссис Уоллис на правах вежливой хозяйки тоже ненадолго зашла к ней: справилась о самочувствии, поинтересовалась, не нужно ли чего-то еще. Наверное, ожидала капризов, но Роуз была в меру скромна и обходительна, придраться не к чему.
Мисс Марино старались не тревожить – девушке тяжело давались длинные разговоры, и по большей части она спала, пугая крепким сном навестившего ее Габриэля и Лиззи. Зато журналистка на своей шкуре почувствовала, что значит быть в центре внимания. Информация о нападении в больнице разлетелась мгновенно, и газетчики взяли дом в осаду.
Первым пришел журналист из «Ночного экс-Пресса». Принес цветы для Лиззи и долго распинался на пороге с Софи, пытаясь вызнать информацию. Горничная, поднаторевшая в разговорах с Лиззи, часть вопросов вежливо проигнорировала, а на остальные дала расплывчатые ответы, из которых не то что статью, заметку не вытянешь!
– Никаких интервью. Идет расследование, – без церемоний выпроводил настырного журналиста Габриэль. – Просто разворачивай их с порога, – посоветовал он Софи, подозревая, что это была только первая ласточка.
Не ошибся. За день к ним пытались пробиться несколько раз, не считая высланных приглашений на чай. Самые пронырливые журналисты не расстраивались из-за отказа, а спрашивали о самочувствии Лиззи и Роуз и передавали маленькие сладости с пожеланием выздоровления – не иначе как надеялись, что девушки захотят оказать ответную любезность. На столике в гостиной выстроился склад коробок с пирожными, а яркий аромат цветов наполнил дом.
Единственной, с кем Лиззи все-таки поговорила, стала Нинель. Подруга пришла с пакетом пончиков из их любимой кондитерской. Пончики она покупала с пылу с жару, одуряюще ароматные, пару-тройку умнешь – и не заметишь!
– Как же я по тебе соскучилась! – обняла она Лиззи и тотчас отстранилась, придирчиво разглядывая бывшую коллегу. – Ты похудела. Не заболела?
– Не заболела, не переживай.
Лиззи кольнуло чувство вины. За все это время они так нормально и не поговорили. Нинель побаивалась, что Макенна увидит их вместе, а Лиззи замоталась сначала с переездом, потом с расследованием. Записки, где они в вежливой форме узнавали о благополучии друг друга, не в счет: в них не пожалуешься на деспотичного начальника, не перескажешь армейскую шутку Гилберта (приличной девушке такие вещи знать не положено!) и не полюбопытствуешь, насколько далеко зашли отношения упрямой журналистки и насмешливого гадальца.
Держась за руки, они прошли в гостиную. Софи накрыла на стол, выставив всевозможные сладости. Увидев это богатство, Нинель простонала: диета в очередной раз пошла насмарку! Как тут не рассмеяться! К счастью, подруга не обиделась.
– Тебя Макенна прислала? – почти не сомневаясь, уточнила Лиззи.
– Да, – не стала скрывать Нинель, – но ты не волнуйся, я ей ничего рассказывать не собираюсь. Зато тебе кое-что принесла. Макенна готовит к выпуску статью о гадальце. Я подумала, ты должна знать. Завтра уже в печать пойдет.
Нинель и правда была хорошей подругой, потому что выкрасть у редактора из-под носа черновик статьи и принести его Лиззи было настоящим подвигом. Пока Нинель угощалась чаем с пончиками и пирожными, Лиззи прочитала материал и первое время боролась с искушением немедленно отправиться в редакцию и устроить скандал. В статье не было ни слова правды. Домыслы, слухи – все то, что раньше Макенна тщательно обходила стороной, теперь выставлялось как правдивая история. И самое обидное, что никто не усомнится в достоверности слов, ведь под статьей стоит авторство безупречного мистера Аркано.
– Макенна понимает, что, когда правда вскроется, она убьет этим репутацию газеты? – С трудом сдерживая гнев, Лиззи откинула черновик, хотя гораздо сильнее хотела разорвать его на маленькие кусочки.
– Ты не поверишь, но даже Адам против этой статьи. – Нинель с сожалением покосилась на ополовиненную коробку пончиков и отодвинула подальше от себя. Все-таки она принесла пончики Лиззи и хотела, чтобы подруга их тоже попробовала. – Макенна так кричала! В последнее время она злится по поводу и без. С ней только Гилберт справляется, и то лишь потому, что на старого вояку крики не действуют. Мартин собирается увольняться, да и я, если честно, подумываю…
Нинель сцепила пальцы в замок. Для нее работа была не просто увлечением, а неплохим финансовым подспорьем. Девушке не прочили блестящего будущего и богатого мужа: младшая в семье, за которой не давали особого приданого, да еще толстушка, что в нынешний век корсетов и осиных талий было не в моде. Ее родители считали, что в первую очередь надо ставить на ноги старших сыновей. Нинель тоже не жаждала выходить замуж за первого встречного, копила на небольшой домик где-нибудь в пригороде и присматривалась – вдруг попадется достойный молодой человек? Уйти сейчас из газеты – все равно что перечеркнуть год упорной работы. Лиззи знала, каково это, и не хотела, чтобы подобное испытала Нинель.
– Не дурите, Макенна покричит и успокоится. Разве мы не хотели вместе выпускать лучшую газету в Хостфорде? – попыталась успокоить она подругу.
– Вот именно! Лучшую газету, а не желтую прессу! Да, у нас появился новый печатный станок, и бумага стала качественнее. Но лучше бы мы оставались маленьким и честным изданием, чем продажной прессой! – в сердцах воскликнула гостья.
Лиззи еще раз посмотрела на черновик статьи, сжала пальцы в кулак. Она больше не была частью «Чистого листа», но пустить все на самотек не могла. Газета помогала убийце оболгать невинного человека! Да после такого лучшее, что может сделать редактор, – закрыть издание и распустить штат.
Нет! Этого не случится!
– Возвращайся в контору
