Ярослав Бабкин - Пар, свинец и электричество

Путаница «р» и «л» была предметом бесконечных шуток и насмешек над арругийским выговором, как и проблемы с глухими и звонкими..

Девушка кивнула, либо не заметив двусмысленности, либо проигнорировав её.

В голове Гая болтались отрывки воспоминаний о прошедшем вечере. Неожиданно из их мутного водоёма всплыла одна из фраз.

- Вы сказали, Демиза?

- Да, но почему… ах, вам уже, наверное, рассказали…

- М-м-м… я не хотел… на самом дел… я… - Гай покраснел бы ещё больше, если это только было возможно.

- Не вельте, - горячо воскликнула девушка, - это всё неправда. Мой отец действительно очень меня любит, но он совершенно не такое чудовище, как рассказывают. Поферьте. То был просто несчастный случай. Я крянусь! И с тем, вторым, тоже. Спросите префекта Десдерия!

От волнения у неё даже прорезался лёгкий акцент.

- Верю, - пробормотал Гай.

Он вытащил носовой платок и поднёс его к лицу. Голову пронзила острая боль.

- Ух…

- Осторожнее, - предупредила Тари, но поздно.

Судя по всему, коварный удар стола ему в лицо не остался без последствий.

Гай завертел головой, в поисках зеркала. Сертий услужливо протянул ему полированный латунный диск. Молодой человек лишь страдальчески замычал. Из желтоватой поверхности на него смотрела определённо уголовная рожа. Измятая, с подбитым глазом и рассечённым носом.

- Думаю, нам стоит посетить доктора, - предложила Тари.

Гаю было всё равно. В таком виде появляться в обществе, и особенно обществе юных девушек ему хотелось меньше всего. Куда больше он мечтал куда-нибудь провалиться. Прямо сейчас.

- Думаю, Соларион уже открыл своё заведение, - произнёс тем временем Сертий, деловито посмотрев на часы.

Гай лишь страдальчески промычал в ответ, что было воспринято Тари и Птепсом как согласие.

Приёмная доктора казалась Гаю чрезмерно уж светлой. Две стены почти целиком занимали большие окна. Рамы, хоть и были двойными, света всё равно пропускали много. Тем более что утреннее солнце било точно в них.

Приличную часть комнаты занимали столы. Один узкий и продолговатый, деревянный, с большим аквариумом. Второй – обитый жестью, квадратный. Третий – письменный с тумбочкой-пюпитром сбоку. Свободную от окон часть стен занимали разнообразные стеллажи, узкие высокие шкафы-тумбы, решётки для хранения свитков и этажерки. По ним было аккуратно разложено множество предметов – химическая посуда, склянки с какими-то препаратами, коробочки и ларцы, книги и свитки. Гай обратил внимание, что кроме чеканных олтимских букв на корешках обильно виднелись и изящно-округлые элларские, и ветвисто-угловатые символы восточных алфавитов. Ему даже показалось, что он заметил орнаментальные столбцы клинописных иероглифов. Хинских или староанджанских.

Скрипнула дверь. Гай обернулся. В комнату вошёл худой долговязый человек в узких светлых брюках и малиновом бархатном жилете.

- Соларион Саэнтиос. Терапевт. Хирург. Аптекарь. Иногда патологоанатом. Редко судмедэксперт. Чем могу? – произнёс он отрывисто, без акцента, но со слишком уж академичным выговором.

Лицо у доктора Саэнтиоса было узкое, загорелое, гладко-выбритое. От лба к затылку убегала внушительная лысина, обрамлённая следами коротко-подстриженной шевелюры. Левую скулу пересекал тонкий шрам, а у правой ушной раковины не хватало верхней трети, что придавало ему вид не столько медика, сколько бывалого авантюриста.

- Молодой человек, - указал Сертий на Гая, - ушибся.

Доктор накинул белый фартук и привычным движением натянул полотняные нарукавники. Подошёл и внимательно осмотрел лицо, по-хозяйски повернул его на свет и ощупал нос. Гай пару раз жалобно пискнул, когда тот задевал синяки и ссадины. Пальцы у врача были жёсткие, холодные и неожиданно сильные.

- Плоский твёрдый предмет. С выраженным краем. Скорее всего, не металлический, нет следов острой кромки. Удар почти строго спереди. Реакция зрачков неровная.

Он принюхался.

- Полагаю, молодой человек выпил, потерял сознание и ударился о стол или нечто подобное…

- Вы знали, - простонал Гай, ощущая, как начинают гореть уши.

- Что знал? – не понял Саэнтиос.

- Не обращайте внимания, - вмешался священнослужитель, - вы можете что-нибудь сделать?

- Конечно. Носовой хрящ практически не пострадал, не говоря уже про кость. Гематома. Ссадины. Небольшой порез. Сотрясения мозга определённо нет. Ничего серьёзного. Надо обработать. Рекомендую холод. Начиная с сегодняшнего вечера – лучше тепло.

Он достал какой-то флакон.

- Закройте глаза, молодой человек.

Гай послушно выполнил указание. Хлопнула пробка, запахло чем-то бальзамическим. Ссадины защипало, но он героически выдержал процедуру без единого звука.

- Можете открыть. Впредь будьте осторожнее.

Гай открыл глаза и чуть поморщился.

- Спасибо. Я что-нибудь должен?

- Двенадцать лепт. Полквинара.

- Мы подождём снаружи, - интеллигентно заметил Сертий, и мягко вытолкнул Тари на улицу.

Гай рассчитался с медиком и задержал взгляд на аквариуме. На песчаном дне лежало несколько раковин. Судя по приоткрытым створкам – вполне живых.

Заметив его взгляд, Соларион, казалось, чуть смутился.

- Хобби. Ставлю опыты. На ракушках. Интересуюсь проблемами наследственности.

Гай понимающе кивнул, и уже собирался выйти, но тут ему в голову пришла одна мысль. Он замедлил шаг, обернулся и спросил.

- Вы говорили, что бывали судмедэкспертом.

- Да, – врач удивлённо приподнял тонкие брови.

- И вы единственный доктор в городе.

- Именно…

- Тогда Вы должны знать, что случилось с моим предшественником.

- Предшественником? – лицо доктора стало удивлённым, - предшественником в чём?

- Вы ещё не в курсе? Я – ваш новый телеграфист.

- Ах, даже так. Тогда, следовательно, вы имеете в виду покойного Аллия Сорония?

Гай кивнул. Доктор на секунду задумался, вспоминая.

- Три пулевых ранения в голову. Револьвер. Большой калибр. Опознали по зубам. Золотые коронки. Правый нижний коренной и второй левый резец. Смерть на месте. Травмы не совместимы с жизнью. Ещё радикулит и довольно скверная печень. Ему определённо стоило меньше пить и теплее одеваться. Да, я помню этот случай.

- Вы не в курсе, отчего это случилось?

- Понятия не имею, - пожал плечами Саэнтиос, - я врач. Не в курсе всех событий в городе. Не хватает времени. Многим не интересуюсь. Видимо, какие-то личные проблемы.

Гай попрощался и вышел на улицу. Город лежал перед ним как на ладони. Практически одна улица и не так уж много домов. Все должны всех знать. И уж такие события как убийства не могут оставаться без внимания. Или доктор феноменально рассеян и погружён в себя. Или очень сильно лукавит. Что-то здесь явно не так.