Мария Чурсина - Чужие сны

Маша прогулялась вдоль забора.

— Она ведь шла в ту сторону?

— Боги, — поморщилась Сабрина, неслышно приблизившись к ней. — Да кто?

Не отвечая, Маша быстро зашагала в сторону темноты. Фонари здесь были редкостью, но с прямой улицы она не могла сбиться. Однако белый силуэт снова возник впереди, посреди полутёмной улицы, мазнул подолом по соседскому забору и растворился в темноте.

— Ну? — поинтересовалась сзади Сабрина.

— Не понимаю. — Маша растерянно потёрла затылок.

Она завернула в ближайший переулок, но там уже никого не оказалось. Кричать, конечно же, было бесполезно. Если незадачливый гуляка решил спрятаться, то вряд ли бы он вышел. А если же…

— Это что, была сущность? — фыркнула Сабрина и передёрнула плечами от ночной прохлады.

Маша зашипела и прижала палец к губам. Но она услышала только шум ветра и шорох листьев. Где-то хлопнула дверь. В прозрачном холодном воздухе слышны были даже самые далёкие звуки — чьи-то голоса.

— Ты правда так думаешь? — переспросила Сабрина, чуть склоняя голову к её плечу. Маша обернулась и ощутила на своей щеке прикосновение её распущенных волос.

— Туда, — она указала прямо по улице. — Это же на кладбище, да?

Это дорога вела на кладбище, но силуэт, ещё раз мелькнув вдалеке, исчез за поворотом улицы. Маша бросилась туда, теперь уже не стараясь идти тише. Это имело бы смысл, если бы она преследовала человека, а от сущности так просто не скроешься.

В переулке, заросшем крапивой и кустарником, сущность мелькнула в последний раз и растворилась, едва приблизившись к тёмному силуэту дома. Тяжело дыша, Маша остановилась в десяти шагах от него: дальше из кустарников на неё ощерились стены из прогнивших брёвен.

Света здесь почти не было — бледный-бледный отблеск фонаря едва касался начала переулка. Едва различимым было крыльцо с провалившимся полом, а дальше темнота густела и прятала заброшенный дом.

— Ну, всё ясно, — сказала Маша, когда наконец отдышалась. — Самая натуральная сущность. А сущности всегда следом за магами приходят, как блохи следом за собакой.

Сабрина поворошила ногой высокую траву на обочине дороги. Вездесущая крапива проросла сквозь упавший забор. Сабрина пнула его — удар вышел глухим, и зашуршал старый пепел.

Они вышли обратно на главную улицу и тут же столкнулись с Ремом и Лисом.

— А знаете, вам повезло. За голову всё-таки схватимся мы, — сказала Маша, на мгновение схватив Лиса за лацкан куртки. Судя по выражению лица, он не сразу понял, о чём это она. А когда понял, почему-то не особенно обрадовался.

Рем — недовольный, растрёпанный, в плаще, наспех наброшенном на домашнюю одежду, — проводил её взглядом, потом обернулся к Сабрине. Открыл рот, чтобы что-то спросить, но передумал.

— Подумаешь, маленькая безобидная сущность, — сказала Сабрина, предрекая его вопрос. — Никому она не мешает. Нечего тут бояться. Да по большим городам сотни таких ходят, только их уже никто не замечает.

Она лукавила. Сущности не всегда были безобидными. Конечно, большинство из них занимались только тем, что бродили по безлюдным местам, но иногда встречались и те, встреча с которыми не заканчивалась ничем хорошим. Маша давно не видела подобных, отвыкла, почти все воспоминания давно стёрлись, осталось только ощущение чужого присутствия, чувство опасности.

Именно это и беспокоило её больше всего остального.

— Раз так, здесь могут быть и другие сущности.

— Может быть, стоит вызвать подкрепление? Кто знает, что ещё завелось в этой деревне, — предложила Сабрина.

— Брось, — отозвалась Маша совсем тихо и обернулась, как будто собиралась рассмотреть за высокими заборами тот самый дом. — Тут не может быть ничего жуткого. Четыре десятка дворов. Сильный маг, равно как и опасная сущность, здесь просто не выживут, ему же необходимо подкрепляться человеческими силами.

Никто не задавал вопросов — почему маги вдруг напали на города людей. Всем было ясно, как дважды два, потому что они ужасные жестокие твари, которые жаждут убивать и грабить. А когда утолят эту жажду, будут жить в захваченных домах, определив людей, как низших существ, которые только и годятся, что в рабы.

Ещё говорили — Диана слушала и из крупиц ценных сведений составляла общую картину — магам требовались люди, чтобы питаться их силами. В том мире, откуда пришли маги, они брали силы из своих источников, а в мире людей всё было по-другому, и приходилось приспосабливаться.

Уж что-что, а оказаться вдруг в положении дойной коровы для какого-нибудь урода Диана не хотела точно. Зашивая и перевязывая раны, она копила в себе ненависть к врагам, зная, что однажды её ненависть во что-то да выльется.

Холодное лето прошло, наступила осень, притащившая с собой неурожай, слякоть и постоянные дожди. Диана почти не видела города, в который приехала. Она с утра до ночи работала, иногда — приходилось и ночью, а потом валилась спать, только мельком вспоминая, что всегда мечтала увидеть многоэтажки и широкие дороги.

Впрочем, говорили, что от многоэтажек и дорог мало что осталось.

Однажды во время ночного дежурства Диану вызвали в приёмный покой. В коридорах госпиталя горели тусклые лампы: экономили электричество, но Диана уже привыкла к полутёмным переходам. Она могла преодолеть все лестницы с закрытыми глазами.

В квадратной комнате, стены и пол которой были выложены кафелем, на жёсткой кушетке её ждал молодой мужчина. Дежурная ушла куда-то, бросив его одного, и Диана подумала, что надо бы пожаловаться на неё старшей медсестре.

— Вот поцарапался немного, — извиняющимся тоном сказал мужчина.

Одет он был неприметно и просто — не в серую форму регулярных войск и даже не в тёмно-зелёную — тыловых частей. Гражданский? Диана привыкла сначала делать, а потом уже спрашивать.

Рана на предплечье оказалась глубокой и чёрной в глубине, как будто опалённой. Диана сперва подумала, что ей мерещится от недосыпа и плохого освещения, но рубашка и куртка в месте разрыва тоже почернели.

— Это ничего, — сказал мужчина, как будто это она явилась просить помощи. Хотя его потряхивало от боли. — Всё срастётся.

В конце концов, раньше она видела и не такое. Что значит опалённая рана по сравнению с развороченными телами, которые хоронили чуть ли не каждый день? Руку пришлось зашивать, а потом — рассечённую кожу у виска. Ударь неизвестная сила ещё немного ниже и чуть сильнее, и итоги были бы куда печальнее.

— Знаете, вы очень помогли мне. — Дышал он всё ещё тяжело, но продолжал улыбаться. — Я смогу уйти.

— Нет, не сможете. Вам нужно лечь. И ещё действие обезболивающего скоро кончится, так что далеко вы не уйдёте. — Диана говорила, глядя в пол, чего никогда за собой не замечала.