Елена Малиновская - Демон-хранитель. Сделка

На самом деле я имела более чем отстраненное понятие, что именно может понадобиться парню от девушки, и просто озвучила наиболее частое предостережение воспитательницы. В отсутствие взрослых не вступать в беседы ни с кем из мужского пола и уж тем более не поддаваться на уговоры выполнить какую-нибудь просьбу, пусть даже самую пустяковую. Кстати, отец в этом вопросе был на удивление солидарен с Ималией, хотя тоже не потрудился объяснить, почему так опасны незнакомцы на узких лесных тропинках. Я лишь догадывалась, чем именно были обусловлены эти строгие требования. По-моему, к этому имела прямое отношение та самая загадочная честь, на которую якобы так любят покушаться разбойники и прочий лихой люд.

Естественно, все эти соображения я не стала выкладывать Фабиону, хотя он неожиданно развеселился от моего заявления, но удержался от неуместного смеха. Разубеждать меня в своих дурных намерениях он тоже не стал. Вместо этого ученик мага взял меня за руку и проникновенно посмотрел мне в глаза. И почему-то от этого мне моментально стало не по себе. Кончики пальцев опять засвербели от странной щекотки.

– Неужели ты не желаешь спасти свою мать? – вкрадчиво поинтересовался он, ни на миг не отводя взгляда. – Мне кажется… Нет, я совершенно точно уверен, что знаю, кто именно задумал ее убить.

Убить? Я испуганно вскинулась от этого слова. Недоверчиво пожевала губами и наконец решилась. Ладно, будь что будет. В конце концов, Ималия никогда не говорила, что надо опасаться учеников мага. Быть может, именно на них ее предостережения не распространяются?

Затем я подумала об Ольгетте и Ельгии, которые наверняка уже сбежали от нудной уборки и ждут меня на озере. Не поднимут ли они тревогу, когда не встретят меня в условленном месте? Да нет, не думаю. Побоятся, что им сильно влетит за участие в моих шалостях. Или решат, что я собираю где-нибудь цветы для матушки. И потом, вряд ли разговор с Фабионом продлится долго.

– Хорошо, – медленно протянула я. – Пойдем. Но учти, если что – я драться умею!

И продемонстрировала ему кулак, для доходчивости сунув его чуть ли не под нос настырному юнцу.

– Весомая угроза, – со смешком пробормотал он. – Но, надеюсь, наш разговор окончится миром.

Я тоже на это надеялась, но промолчала. Напоследок окинула задумчивым взглядом таинственную полянку и невольно передернула плечами. Ой, не нравится мне все это! Что же происходит в окрестностях моего дома? Аж мороз по коже!

Для нашего разговора я выбрала противоположный берег маленького лесного озера с крутыми берегами. В душе тлела слабая надежда: если мои предположения о безобидности Фабиона были ошибочны, то Ольгетта и Ельгия услышат мои крики и придут на помощь. Однако пока мой новый знакомый вел себя вполне прилично. Ну если не считать того обстоятельства, что при виде прохладной чистой воды Фабион не устоял перед соблазном немного поплавать и смыть с себя пот и пыль долгого летнего дня. Правда, полностью раздеваться при этом он не стал, видимо опасаясь меня смутить, лишь скинул сапоги, оставив на себе брюки и почему-то рубашку. Я целомудренно отвернулась, сделав вид, будто совершенно не обращаю на него внимания, хотя украдкой продолжала изучать его. Ишь ты, худой какой! Мокрая рубашка прилипла к телу, позволяя пересчитать все ребра. Неужели самостоятельные занятия магией приносят столь мало дохода, что он себя даже прокормить не в состоянии? Отец, когда упоминал об иронах, всегда называл их толстыми высокомерными свиньями, что само собой говорило о комплекции и повадках магов. Однако, несмотря на худощавое сложение, Фабион не выглядел заморышем или слабаком. Чувствовалась в его фигуре определенная сила. Наверное, в схватке между ним и мускулистым приземистым Ирганом я бы все-таки поставила на конюха. Но уверена, что новый знакомый успел бы хорошенько расквасить тому лицо.

Увлекшись этими размышлениями, я не заметила, как Фабион выбрался на берег и рухнул на траву рядом со мной. Встряхнул темными волосами, осыпав меня водопадом брызг.

– Сама-то искупаться не хочешь? – лукаво спросил он, заметив, с какой неприкрытой завистью я вздохнула, глядя на синюю гладь озера, миллиардами искр переливавшуюся под солнцем.

– Не при тебе же! – Я высокомерно фыркнула, украдкой покосившись на запачканный после падения подол платья и грязные ладони. – И вообще, высокородной саэриссе не пристали подобные развлечения!

– Ну-ну. – Фабион улыбнулся моему гордому заявлению, но спорить не стал.

Вместо этого он потянулся за котомкой и достал свой блокнот. Я мигом замолчала, с интересом ожидая обещанных объяснений.

– На что это похоже? – спросил он и показал схему расположения огарков, над которой недавно трудился на полянке.

Я взяла в руки блокнот и задумчиво наморщила лоб. Некий порядок в этих кружочках, обозначающих то, как свечи стояли на камне, несомненно присутствовал.

Фабион любезно подвинул ко мне угольную палочку. Я взяла ее и в нерешительности замерла над листом бумаги. Не рассердится ли ученик мага, если я начну на нем черкать?

– Валяй! – разрешил он, без особых проблем угадав мои мысли. Откинулся на спину и подложил под голову руки, словно потеряв всякий интерес к моим дальнейшим действиям. – Самому любопытно, умеешь ли ты видеть и чувствовать симметрию в отраженных заклинаниях.

Я мало что поняла в его последней фразе. Но по всей видимости, он вызывал меня на некое соревнование, сомневаясь в моих умственных способностях. Вот ведь нахал! Ну мы еще посмотрим, на что я способна.

От усердия я прикусила нижнюю губу. Прикоснулась кончиком палочки к самому верхнему кружочку, замерла, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Некоторое время ничего не происходило, но вдруг…

На уши опять надавила странная тишина. Как тогда, на поляне с замшелым валуном, оскверненным человеком. Я знала, точно знала, что вокруг царит веселый солнечный день, в глубине леса заливисто поют птицы, а гладкую поверхность озера то и дело вспарывает хвостом какая-нибудь одуревшая от жары рыба. Но меня бросило в такой холод, что зубы сами начали отбивать звонкую дробь. Я медленно, словно против воли, опустила ресницы и крепко зажмурилась. Вновь увидела лабиринт раскаленных нитей. И угольная палочка ожила у меня в руках, затанцевав на листе бумаги.

Из оцепенения меня вывел изумленный присвист Фабиона. Я открыла глаза и сама с трудом удержалась от удивленного восклицания. Потому как кружки были соединены в строгом порядке. Передо мной предстал двенадцатиконечный перевернутый крест, заключенный в круг.

– Что это? – спросила я, с нескрываемым омерзением отодвинув блокнот.