Вера Чиркова - Сестры Тишины. Глупышка

Сегодня Эсте не нужно было изображать изможденную монашку, но и свежий утренний румянец тоже всем показывать не стоило. Девушка провела у зеркала добрую четверть часа, добиваясь, чтобы ее кожа выглядела благородно-бледной, однако не болезненной, а глаза блестящими и живыми, как у глупого щенка. Нужно бы поскорее выяснить, нет ли в особняке котенка, думала Эста, заканчивая одеваться, это самый лучший вариант для глупышек – все время тискать какую-нибудь зверюшку.

В коридоре было все так же тихо и пустынно, когда Эста вышла туда во второй раз и неторопливо, откровенно рассматривая все вокруг, побрела к лестнице, ведущей на первый этаж. Именно там она встретила вчера вечером кругленького и недовольного дворецкого, принявшего ее без особой учтивости.

Стражник, полулежавший возле двери на деревянной скамье, при виде женской фигурки слегка оживился, но вставать и не подумал, и Эста постаралась проскользнуть мимо него с самым смущенным видом. В коридоре, ведущем на кухню, навстречу девушке двигался сонный мужчина лет сорока, в мягких туфлях и с подносом в руках. На подносе стоял довольно обильный завтрак, прикрытый льняной салфеткой.

– Доброе утро, госпожа Эсталис, – поздоровался он, и Эста внутренне напряглась.

Ее имя прозвучало вчера всего пару раз, и она сомневалась, что кто-то его запомнит, да еще и станет называть ее госпожой.

– Доброе утро, – улыбнулась она приветливо и растерянно, – а я вчера никого не запомнила… такая жалость.

– Я Патис, камердинер герцога, и меня с вами не знакомили, – пояснил он, ловко открывая ногой дверь в небольшую столовую для слуг, – и у меня есть приказание господина разбудить его светлость, как только вы проснетесь.

– А могу я сначала позавтракать? – с надеждой в голосе осведомилась девушка, хотя на самом деле желала обратного. Вначале поговорить с нанимателем.

– Конечно, – указал Патис взглядом на кухню, – Фирита уже готовит. А завтракать можно тут, если не хотите ждать, пока принесут в комнату.

– Благодарю, – делано обрадовалась Эста и пошла дальше, ломая голову над странным поведением камердинера. По всем правилам он должен был немедленно оставить свой поднос и отвести ее к герцогу.

Похоже, с его светлостью не все в порядке.

На кухне хозяйничала крепенькая женщина в белоснежном чепце, завязанном по деревенской привычке на затылке, и Эста затратила несколько минут на разговор с ней, первое знакомство самое важное. Сделаешь не так всего один шаг или скажешь не то слово, и придется потом долго исправлять эту оплошность, пока человек поверит в собственную ошибку в оценке нового знакомого.

Характер Фириты вполне соответствовал первому впечатлению и был боевым и открытым. Да и кухарка вскоре признала новенькую за свою. И, жалостливо поглядывая на слишком худые, по ее мнению, ручки чтицы, попыталась поставить ей на поднос столько же еды, сколько было у Патиса.

Пришлось девушке срочно придумывать байку про привычки, не позволявшие принять этот щедрый дар, а затем ретироваться в столовую и присоединяться к камердинеру.

Она постаралась так точно подгадать время завтрака, чтобы подняться из-за стола почти одновременно с камердинером.

– Где мне подождать, – вежливо обратилась Эста к шлепающему в сторону лестницы Патису, – пока его светлость изволят одеться?

– Чего подождать? – оглянулся он. – Ах, вы о его приказе! Так пока сам не проснется, а это будет к полудню, не ранее! Утром разбудить его светлость и не пострадать может только граф, а сейчас он в отъезде.

– Я не поняла… – насторожилась девушка, – как это, пострадать?

– Не любит наш господин, когда его будят, вот и швыряет все, до чего дотянется. – Похоже, слуга вовсе не относился к господину с благоговейным почтением, как и подавляющее число людей его профессии, но в отличие от многих не считал нужным это скрывать.

– Да, – сочувственно подтвердила Эста, – многие мужчины не любят. Вот и мой покойный батюшка… хотя он утверждал, что его просто недостаточно мягко будят. Наш лакей нашел в последние годы способ, но… – Она печально вздохнула и смолкла.

– И сложный способ? – заинтересовался камердинер, попавшись на эту простую наживку.

– Нет, все очень просто, если знаешь любимое блюдо господина. Нужно принести его еще горячим и поставить так, чтоб он не мог дотянуться руками, но ощущал запах. Еще лучше помогает, если кто-то сядет неподалеку и станет с аппетитом жевать.

– Ну, допустим, я могу попросить Фириту пожарить кусочек ветчины, но жевать все же не решусь, – с сомнением сообщил Патис, однако приостановился, вселив в собеседницу надежду на возможность сговора.

– Хотите, я попытаюсь вам помочь? – с наивным энтузиазмом предложила Эста. – Вдруг у него ко мне важные вопросы? И если мы его не разбудим, господин рассердится. Но для этого мне еще нужна будет любая книга.

– Хорошо, – обдумав ее предложение, согласился камердинер, и Эста снова отметила отсутствие почтения, но не осторожности, – только сядете вы возле шкафа, в него можно спрятаться.

Надо же, какие интересные подробности, усмехнулась про себя девушка, а вслух выразила восхищение предусмотрительностью собеседника.

Глава 4

И уже через четверть часа заговорщики стояли у дверей в спальню его светлости. Первым на разведку отправился Патис, проверить, не сбросил ли господин во сне одеяло, и поставить на столик блюдо с жареной ветчиной, по совету чтицы присыпанной для усиления запаха мелко рубленной зеленью.

Сама Эста, держа в одной руке обернутую салфеткой маленькую тарелочку с тонко нарезанными кусочками хорошо прожаренного мяса и столь же тонкими и прожаренными сухариками, а в другой – толстый исторический роман, ждала сигнала у порога. Тихо посмеиваясь про себя при воспоминании об озадаченном взгляде наблюдавшего за их перемещениями стражника. Можно не сомневаться, Змей узнает про ее энтузиазм сразу по возвращении, но ничего ему это не даст, потому что тайна, известная всем, не стоит и медной монетки.

– Входите, – негромко сказал камердинер, – дверь я закрывать не буду. Если начнет буянить, попробую отвлечь.

– Спасибо, – проникновенно шепнула Эста и вошла в комнату.

Сделав несколько шагов, остановилась, рассматривая спальню изучающим взглядом, обнаружила неподалеку от кровати столик и на нем благоухающее ароматами блюдо и прошла к поставленному Патисом креслу. Усевшись, с минуту устраивала на коленях столик из книги и салфетки, затем наколола на вилку первый ломтик, добавила сухарик и начала с хрустом жевать, жадно рассматривая лицо спящего напротив молодого мужчины.