Моё чудовище - Рия Шайн
— Когда вернешься на учёбу?
— Не знаю.
— Почему не отвечал на мои сообщения? — Ник не смотрел в мою сторону, его больше притягивало море, от того вопросы казались сухими, будто посланные не мне.
— Не знаю… — и я, правда, не знал, что сказать.
— Люди так интересно устроены, они волнуются о себе настолько, что всё вокруг них становится незначимым, а важно оно для них лишь тогда, когда им хорошо.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты не отвечал мне не потому, что не знал, что сказать, а по той причине, что был слишком занят, разбираясь с самим собой.
— Хочешь сказать, я эгоист? Я просто не знал, что ответить, у меня не было сил написать сообщение или объяснить, что со мной.
Чувство вины сменилось на злость, почему Ник не мог понять, что мне было просто хреново? У меня не было сил написать даже это долбанное сообщение.
— Силы есть всегда, даже у умирающего человека, который говорит семье, как сильно их любит. Ты же не то, чтобы не нашёл времени и желания ответить на мои сообщения, ты просто не подумал о том, как я. Ты был слишком сосредоточен на том, как ты.
Ник встал с камня, закурил сигарету и ушел с пляжа, скрывшись с моего вида через несколько секунд, как только зашёл за забор. У меня не было желания остановить его, сказанное им, ударило по мне волной злости. Я злился на него и на себя одновременно, Ник видел во мне эгоиста, а я видел болезнь, которая забрала все мои силы. Но может он был прав, кроме своей боли я не видел боль других.
Подойдя к воде, я увидел размытое отражение Тераса. Несколько секунд я всматривался в его очертания, а затем со всей силой ударил ногой по воде.
— Это ты во всём виноват! Ты, ты, ты! Из-за тебя я такой, из-за тебя я теряю свою жизнь!
Я упал на колени, разрыдавшись, как ребёнок. Холодные волны бились об мои ноги, а слезы омывали лицо. Впервые за долгое время я почувствовал слабое облегчение, которое вышло из меня плачем. Я дал себе время, чтобы выплакать боль, которая комом стояла в горле.
….
Я пришёл домой под вечер, жутко уставший завалился спать. Прошло несколько секунд, как я снова увидел хорошо знакомую мне кухню, и тут же крик мамы затмил черный фон, который был похож на вставку, которую часто используют в кино. Сон будто поставили на паузу и продолжили с интересующего момента, при том, что прошла уже неделя, если не больше. Разве так бывает?
Следующая картина происходила в светлом кабинете, возле меня стоял врач и осматривал мою голову, что-то невнятно объясняя матери. Слова становились все яснее, но я слабо мог разобрать их. Я дотронулся до головы, и почувствовал сильную боль в области левого виска. Мама бросилась ко мне словами:
— милый, не надо, нельзя трогать руками!
— она схватила меня за плечи.
Я чувствовал себя, как в тумане, поэтому просто послушался ее и не стал задавать вопросы.
— Обрабатывать швы нужно пять-шесть раз в день, я выпишу вам лекарства и покажу, как все правильно делать самостоятельно.
Пропускать процедуру обработки ни в коем случае нельзя, иначе может пойти нагноение — врач объяснял все медленно и разборчиво, но я все равно ничего не понимал, что он имел в виду.
— Да, конечно, я все понимаю, — мама отрешенно кивала головой, скрестив руки и смотря куда-то в пол, будто чувствуя стыд.
— Через неделю придете ко мне на приём, снимем швы и осмотрим голову ещё раз.
— Конечно… спасибо, доктор, — мама продолжала смотреть в пол.
Сцена переключилась, словно пультом, и мы с мамой оказались в той же самой кухне, но дом был жутко пустым и тихим. За нами закрылась дверь, когда мы вошли в гостиную, соединенную с кухней.
Я не слышал привычных криков, но увидел, как отец сидел на лестнице, ведущей на второй этаж. Он смотрел в пол, эта картина напомнила взгляд матери в больнице. Отец явно слышал, как мы зашли, но казалось, что он был где-то не здесь.
Мама взяла меня за руку, и мы молча поднялись по лестнице, пройдя рядом с отцом. Я посмотрел на него и успел словить его секундный взгляд, наполненный слезами и читаемой в нём виной. Мне стало жаль отца, я протянул руку, чтобы погладить его по голове, но мама быстро одернула меня и ускорила шаг в направлении моей комнаты.
Сон развеялся серым туманом, а я лежал в своей кровати и не мог открыть глаза. На меня словно давила огромная плита и раз за разом я прокручивал детали сна в своей голове. Послевкусие от увиденного было жутким, я чувствовал себя еще более выжатым, чем после разговора с Ником.
Была ночь, сколько точно времени я не знаю, но моё сознание было настолько ясным, что заснуть мне больше не удалось, поэтому я встал и подошёл к зеркалу. Этот ритуал я проделывал настолько часто за последние недели, подобно тому, как люди желают друг другу доброе утро и спокойной ночи, так и я подходил к Терасу, чтобы рассказать о своих переживаниях и мыслях. Он внимательно слушал, хотя по сути другого выбора у него и не было, но от "разговора" с ним мне становилось спокойно. Иногда мне казалось, что я похож на психа, говорящего со своим отражением, но может благодаря Терасу я смог хотя бы заговорить с собой, чего никогда особо не делал ранее.
— Наверное, странно видеть сны, которые по сценарию связаны между собой. Я не очень понимаю смысл снов, но после некоторых из них под кожу закрадывается ощущение, что всё настолько реально — Терас слушал молча, впрочем, как и всегда.
— Мне приснился один сон, точнее два, но в разные промежутки времени. По смыслу второй сон являлся продолжением первого, в котором мои родители сильно ругались, а я, будучи маленьким, прятался под столом. В момент ссоры что-то с силой упало об стену, я так испугался, что бросился бежать к маме и тогда сон оборвался. В другом же сне я проснулся в больнице, рядом была мама и врач, я лежал в больничной
